Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ) - "LilaVon". Страница 205

Забота с Розали мгновенно переключается на ее бабушку. Только вот страшно и ее подвести, как саму девушку.

На пятый день нашего присутствия на креслах и диванах, я спокойно пью кофе с Гарри, который рассказывал мне об университете, в котором обучают бизнесу, куда он так желанно хочет попасть. Я лишь отстранено слушаю его, совсем ничего не понимая в этом и не сильно поддерживая его в этой странной идее. Зачем ему свой бизнес, когда его отец передаст ему наследие после двадцати пяти лет?

Из далека я вижу, как подходит к нам доктор, уже с запомнившимся именем – Пирс, доктор Пирс. Он делает это каждые три часа – уведомляет о ее состоянии. Вчера ее организм перебился с усложненного, на стабильный, от чего все дружно выдохнули, ожидая дальнейшего восстановления Рози. Моя милая, сильная, такая стойкая и смелая Рози идет на поправку.

– Доброе утро, доктор Пирс, – здороваюсь я, и тот мне кивает головой, легко улыбнувшись нам. Мерфин приподняла на него изучающий взгляд, отрываясь от какой-то книги по психологии, не известной мне.

– Пирс, как она? – озабоченно спрашивает женщина, сняв свои очки с глаз и ожидая ответа.

– Хочу вас порадовать, – еще шире растянулся в улыбке доктор, словно и сам ее знает много лет, чувствуя радость за ее поправку. Я настораживаю уши, взволновано глянув в сторону Гарри, который мне так же тепло улыбнулся, поддерживая. Трепет сразу затуманил меня. – Розали очнулась, сейчас ей помогают врачи отойти от долгого сна. Думаю, что через пятнадцать минут, вы, Мерфин, можете зайти в палату, как ближайший родственник. В основном, если она захочет увидеть еще кого-то, то сама это скажет, думаю… скажет что-то.

– Вы на что намекаете? Она не говорит? – встрепенулась Мерфин, нахмурившись.

– Девушка пережила не просто стресс, а настоящую каторгу. Она в шоке, ее мозг еще не до конца принял ту информацию, что она в безопасности. Розали некое время может вести себя своеобразно – отдалиться, молчать, не подпускать к себе… Что она и делает. Мои помощницы не могут к ней прикоснуться, как ее сердечный ритм ускоряется на мониторах, – он двусмысленно смотрит на меня, словно уже глазами говоря: «видишь, это твоя вина, ваше рук дело», но я выдерживаю этот взгляд, пока

Пирс вновь не обращается к Мерфин. – Думаю, пока что вам не стоит находиться с ней в тесных объятиях. Она все еще в ужасе.

– Я..поняла вас, я буду осторожной. Надеюсь, она сама не отказалась от посетителя?

– Она не отказалась. Мисс Прайс не ответила ни на один мой вопрос.

Я судорожно выдыхаю. Гарри находится так же в небольшом замешательстве, как и мы все. Мерфин явно понимает, в чем дело – видно по ее глазам, что понимает. Она знает ее диагноз, повреждения, и синхронно этому, проводит анализ с психическим уровнем.

Вдалеке, в самом темном углу сплывает тот факт, что раньше она боялась именно касаний из-за Финна и его дружков, которые замучили девушку, побили, изуродовали ее понимания о ласке и рук человека. Мои пальцы сжимаются в кулаки в тот момент, когда тело вздрагивает в неприязни. Она забыла об этом со мной, дав разрешения на то или иное касания по ее телу. Она дала мне волю на ее коже, она дала себе свободу рядом с моими руками. Доверила себя мне.

А сейчас отказываясь от касаний медсестер… Сердечный ритм ускоряется, она напугана. Она в шоке и растеряна, Розали боится, вновь. Господь, да что же ты с нами делаешь?

Пирс кивает, понимая, что сейчас ему лучше уйти, чтобы дать нам время очнуться от нового больного диагноза, который он дал, увидев своими глазами. Мерфин резко поднимается, а я перевожу на нее на понимающий взгляд. Ее рот то открывается, то закрывается, как у немой рыбы, что выбросили на берег. Ее лицо показывает десятки эмоций, и единственное, что я замечаю – шок, поражение, ошеломление и скрытый страх в глазах за ее внучку.

Она вновь садиться назад, потупляя взгляд на полу, а я переглядываюсь с Гарри. У меня нет смелости, чтобы спросить что-то, поэтому немо прошу Гарри заменить меня, что он и делает.

– Миссис Мерфин, вы что-то знаете об этом… То, что сказал Пирс? – тихо спрашивает Стайлс, а ее взгляд врезается в меня так проницательно, что мои легкие останавливают свою работу, так же, остановив поток воздуха. Сердце ушло куда-то в пятки, но яро отдает резкими стуками в висках. Руки вновь затряслись, от чего пришлось сдерживать свою реакцию, но смотреть в ее карамельные глаза.

– Знаю, Гарри, – оповещает она моего друга, но, ни разу не свела своего взгляда с меня. Она бесстрастна, словно под воздействием шока, да так, что ни единый мускул не дрогнул на ее лице, только приобретая бледные оттенки кожи. – Если ее реакция не измениться с нужными препаратами, прописанные доктором, если психотерапевт будет для нее пустым звуком, как и я сама… Если она не подпустит сейчас к себе кого-то, то боюсь, что ее ранее проявляемая начинающая стадия страха прикосновений, перерастет во что-то иное, большее…

– Иное? – нахмурился Гарри, а прикрываю глаза. Все шло к черту, все шло туда, откуда и появилось, что ситуация усложнилась, когда раньше можно было что-то исправить, то сейчас можно все погубить одним лишь диагнозом.

– Фобия, – вылавливаю я суть, выговаривая это слово вслух. Гарри окидывает меня удивленным взглядом, словно не веря, что такое возможно. Но это так. – Раньше она потерпела боль от рук одних недоумков, которые… Она боялась касаний, я помог ей это преодолеть, а сейчас… Она пережила тоже самое, только хуже. Явно у этого есть название, я не знаю…– быстро проговариваю я, замечая, как двое слушают меня и это заставляет меня нервничать.

– Гаптофобия, на почве чего может развиться антропофобия, андрофобия или гетеро и генофобий… Число исхода фобии может быть довольно большим. Но смысл остается прежним – она может испугаться контакта с ее кожей, мужчин, близости с мужчинами… Нильс, – окликает она мое имя, пока я нахожусь в таком ужасе, как и все. – Ты сделал мою внучку почти психически неуравновешенной. Подтвердись мои опасения – ты ее никогда больше не увидишь, я даю тебе слово, – заявляет Мерфин, а меня бросает в жар.

Миссис Прайс поднимается с места, отдаляясь от нас и заходя в отделение под наблюдением Пирса, который идет за ней.

– Ты мне не говорил о ее страхе.

– Он пропал через несколько недель после нашего знакомства. Она просто доверилась мне и… перестала бояться, убрала эти грани меж мною и собой. Все было хорошо, слишком хорошо для реальности.

– Но если он боялась, значит, вы не были еще вместе?

– О чем ты говоришь, Гарри?

– Она доверилась тебе? Она разрешила тебе быть с ней в близости? Если это страх, как говорит Мерфин… То ты действуешь на нее иначе. Ты можешь сам ее вернуть в это состояние стабильности.

– Фобия не как не пересекается с постелью, Гарри. Я лишь комфортно расположил ее к себе, чтобы нам было вместе хорошо, а она по влюбленности убрала все страхи, доверив свое тело. После это переросло в наше воссоединение и я рад этому. Если она была вод воздействием нашей мании друг к другу, то она быстрее обретет все перечисленные Мерфин термины страхов, нежели подпустит меня…

– Ты любишь ее. Почему ты хочешь ее так легко отпустить? – удивился Гарри.

– Нет… ты меня не так понял… Я ее никуда не смогу отпустить, пока не обеспечу ее безопасностью, уходом и заботой. Я буду пытаться держать ее как можно крепче…– я задумываюсь. Я ведь действительно готов ее никуда не отпустить, словно зверушку, как бездушную куклу. – Господи, какой я эгоист. Мне ее не хватает так же, как и воздуха… Мне ведь, уже плевать на ее чувства, противостояние, желая вернуть в Нью-Йорк, уже обдумывая то, как будет комфортно ей, а не мне. Я просто чудовище. Почему она этого не видела?

– Видела, Веркоохен. Прекрасно видела, но ты же, знаешь ее. Знаешь, что она видела больше, что знала о тебе больше, чувствовала больше. Раньше и мне казалось, что ваш тандем выдуман, что она крутит тобой, вертит. Но в Англии она угнетала себя, питалась страхом за твою жизнь, каждую минуту думала о том, чтобы вновь увидеть тебя, часто доводя меня до внутреннего воя. Мания… Нет, она в тебя влюблена так же, как и ты в нее.