Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ) - "LilaVon". Страница 206

– Тандем, – повторяю я его слово, от которого затрагивает сердце.

Для меня любовь – пустое словно, ведь оно исчезло с матерью… Но с Розали все чувства вернулись, обострились, затрещали по швам, когда я видел ее, находился с ней, трогал ее. Не отрицаю того, что сперва, мне хотелось довести ее до сильнейшей депрессии, управляя ею, манипулируя, сделав из нее безвольную куколку.

Хотелось ее задеть, уколоть, сделать больно эмоционально, чтобы она падала каждый раз, как делал это я. Меня съедала месть и отмщение, ведь она была не такой, как раньше. Хотелось вывести ее на чистую воду, увидеть сущность, узнать то, зачем она надела эту маску хорошей девочки.

Хотелось… Но с первыми слезами, с первыми ее извинениями, испугом и несколько проявляемым страхом я оступился. Не верил до последнего, думая, что это новый ее проворный план отравить мою жизнь. Что она разом скинет все козыри или же воткнет в спину нож.

А в реальности произошло то, что она нуждалась во мне, как я в ней. Оказалось, что она мне стала дорога. Этими глазами, которыми она каждый день ненавидела, восхищалась, любовалась и вновь ненавидела. Все шло по кругу. Ее мысли сводили с ума, она верила в силы Господа, а я ненавидел ее гардероб из странных, самых обычных и однотонных вещей. Ее всегда трясло до мурашек и доводило до эйфории одно лишь касание на затылке, и это сводило с ума меня. Она хотела бороться со мной, а я хотел только одного – чтобы это сокровище досталось мне, которое должно было охранять таинственное чудовище.

Чудовище исчезло, потеряв свое величие, сущность демона, чувства дикости, связав в оковы и приклонив. Ее слезы ставали для меня мучением, ее страхи отдавались жалостью, и хотелось тут же ей помочь, заставить забыть об этом раз и навсегда. Ее слова предавали важности, и я впитывал все в свой слух, потом в мозг. Глаза сканировали ее каждый миг, находя в ней то, что видел только я, по самые уши влюблен в ее живую натуру, чистую, частично искалеченную душу. Она могла меня понимать, могла любить, могла губить мой всегда контролируемый контроль. А так же вызывать его, умеряя лишь словами и нежностью.

Постель. Я должен был превратиться в зверя, я знал, что должен был, но она… Она его отогнала в угол, загнала своим светом вглубь, осветила меня. Я был нежен, впервые наслаждался чувствительным девичьим телом, впитывая ее запах, принося ей удовольствие, обеспечивая ее теплом. Она была словно первая в моей жизни девушка, потому что иных мой разум не воспринял.

Все впервые было с ней и это удивительно. Я был влюблен ни в ее тело, ни в сексуальность, ни в то… совсем не в то, во что влюбляются самцы в период сумасшествия. Я влюблен в ее душу, в глаза, в улыбку, в ее свободу, характер, который менялся с гибкой соломинки, до не пробивного старого дуба… Я влюблен в нее, просто влюблен, не зная значение «любви», вот только чувства мои реальны, и я не могу применить другое измерение этого термина.

Задумавшись на довольно долгий срок, я не сразу замечаю, как к нам возвращается Пирс, без Мерфин. Я подрываюсь, желая услышать заветное – «иди к ней».

– Она с Мерфин? Что-то случилось? – я сразу обкидываю его вопросами, изрядно занервничав. Тот качает головой, но я замечаю, этот чертов настороженный взгляд.

– Нильс, успокойся. Пирс, она разрешила на его посещение? – теперь Гарри задает доктору вопрос, встав рядом со мной, неотрывно глядя на него.

– Разрешила, – кивает он головой, а я задыхаюсь своими чувствами и этим воздухом, как будто у меня были впервые легкие и рот. – Но, не вам мистер Веркоохен. Она зовет к себе вас, Гарри, – заключает он после, а я в онемении и удивлении кидаю взгляд на Гарри, который не меньше ошарашен, чем я.

– Меня? – недоуменно повел мой друг. – Это какая-то ошибка, вы, наверное, ошиблись, док.

– Нет, я не ошибся. Когда захотите, тогда и пойдете, – кивает он и быстрым, размерным шагом идет вновь в отделение, скорее всего возвращаясь к своей пациентке.

Он неуверенно наблюдает за моими эмоциями, пока я раздражаюсь и очерствело, смотрю на Гарри. Какого черта он? Почему не я? Почему она не позвала меня?

– Нильс… скорее всего она хочет что-то узнать, а потом пригласит тебя, наедине…

– Убирайся, – полушепотом говорю я, но чувствую, как руки сотрясаются от того самого чудовища, который затуманил мой рассудок. Ревностно смотрю на него со злобой, не соображая, почему она хочет видеть его, а не меня. Она же ей никто!

– Нильс, – Гарри пытается дотронуться до моего плеча, но я отхожу, разворачиваясь к нему своим лицом. Я явно забываю о том контроле, о котором вспоминал. Он просто исчезает, не понимая, какого черта именно он.

– Убирайся! – оглушенным ором, который яро рвался наружу, вылетает на моего друга, который растерялся. Не знаю, что я подразумеваю под этим словом, и куда его посылаю, значительно ненавижу его за то, что он идет к ней, а не я. Понимаю, что он не менее ошарашен, как я. Знаю, что он сам ничего не понимает, но ничего не могу поделать. Зависть душит меня с ревностью и не осознанием того, что произошло. Я сижу тут, живу в этой больнице, а она зовет вместо меня Гарри!

Он не двигается, а я уже понимаю, что руки чешутся, желая что-то сотворить дьявольское. Дыхание напрочь сбитое, и я неуравновешенно смотрю, как к нам поспешила медсестра, которая сидела до этого и из далека наблюдала за нами.

Срываясь с места, хватаю свою курточку. Я ухожу сам, пытаясь побороть в себе эту ненависть, жуткую ярость, злобу на все, что я вижу перед собой, что чувствую.

– Нильс, – раздается мое имя, а я не обращаю внимания. – Нильс! – Гарри пытается привлечь мое внимание, но я не даю ему этого, ускоряя шаг и почти выбегая из этой чертового заведения с ужасным запахом.

Хочется исчезнуть отсюда, быстро, мгновенно. Мысли путаются, и как только в лицо ударяет порыв ветра я глубоко дышу, так часто, как только можно. Мне становится мгновенно плохо, в глазах мутнеет, ноги подкашиваются.

От потери равновесия из-за слабости, я скольжу по ступенькам, удерживаясь за перила, присев на холодные ступени, чувствуя эту горечь, эту слабость в себе из-за нее. Не понимая. Ни черта не понимаю, и это меня раздирает из внутри!

– Сэр, давайте я вам помогу. Вам плохо? Что у вас болит? – рядом со мной оказывается какой-то парень в белом халате, хватая меня за плечи, но я бойко их сбрасываю.

– Отвали от меня, – фыркаю я, оттолкнув его. Тот в свою очередь не понимая, что лучше оставить меня, вновь приближается, вглядываясь в мои глаза.

– У вас шок, дайте я посмотрю, – заключает он, доставая из кармана на груди фонарик и направляя мне его в глаза. Дыхание замерло, сердце остановилось. Мои пальцы вновь в кулаках, а я, больше не контролируя себя, набрасываюсь на этого недоумка, распуская кулаки в воздухе, оставляя удары на его лице от вторжения в мое личное пространство, где я находился со своим чудовищем наедине, и которое обратило внимание на этого парня.

Кровь, чьи-то крики и ужас в его глазах. Я потерял себя мгновенно, забывая, кем я был и что делал. Я только выпускал пар, с наступившей катастрофой для ближайшего окружения.

Комментарий к Часть 66

Эх… как-то печально все получается -.-

========== Часть 67 ==========

POV Rosalie Price

Боль. Жгучая, резкая, такая, что пробудила мое сознание, когда я простонала что-то невнятное, неизвестное мне. Пошевелившись на мягкой постели, я открываю глаза. Слезы рекой скатились по щекам, а дыхание трудно выбилось из меня. Мой взгляд погружен в белый потолок, а тело совсем отказывается подчиняться мне.

Я не могу подняться. Страх, который сковывает мое сердце, заставляет перевернуться, этим самым задав мне еще больше боли. Там, сзади. Все всполохнуло, словно меня пронзили тысячи лезвий. Изо рта вырвался не стон боли, а настоящий крик, когда я, задыхаясь от этого чувства, взмолилась.

Вокруг пиликают эти ужасные аппараты, руки адски дрожат, а на левой руке, в вене находится игла, вливая в меня через капельницу жидкость. Где я? Что это?