Ирано-таджикская поэзия - Рудаки Абульхасан. Страница 74
*
Прекрасным ликом некто поражен -
Был потрясен, души лишился он.
На нем так много пота выступало,
Как на листве росы не выпадало.
Букрат, что мимо проезжал верхом,
Спросил: «Что с ним? Что за недуги в нем?»
Ответили Букрату: «Честно жил он,
Зла никому вовек не причинил он.
Теперь, завидя нас, бежит он прочь,
Один в пустыне бродит день и ночь.
Он обольщен был образом прекрасным -
И разобщен навек с рассудком ясным.
Мы все его пытались увещать,
А он в ответ: «Не нужно мне мешать!
Я ухожу от мира, полн кручины…
В моей беде – вина Первопричины.
Не образ милый сердце мне сразил,
А тот, кто этот образ сотворил!»
Тот возглас был услышан престарелым
Бывалым странником – в сужденье зрелым.
И молвил странник: «Пусть добра молва,
Не все в мирской молве верны слова.
Пусть, образом творца запечатленный,
Прекрасный некто дух смутил смятенный,-
Что ж он дитятею не восхищен?
Ведь и в дитяти вечный отражен!
Верблюды и красавицы Чигиля
Равны для тех, кто Тайну видеть в силе».
Чадру стихов соткавший мой язык
Красы волшебной занавесил лик.
Глубокий смысл за черным строк узором
Скрыт, как невеста, пред нескромным взором.
Не знает Саади докучных дней,
Скрыв красоту за завесью своей.
Я, как светильник пламени ночного,
Принес Вам озаряющее слово.
И не в жару ль «Персидского огня»
Толпа возненавидевших меня?
*
Жил юноша – ученый, много знавший,
Искусством красноречия блиставший,
С красивым почерком; но розы щек
Еще красивей оттенял пушок;
И только численного букв значенья
Не мог запомнить он при всем стремленье.
Сказал я раз про шейха одного,
Что впереди нет зуба у него.
Мой собеседник, посмотрев сурово,
Ответил: «Ты сказал пустое слово.
Ущерб в зубах заметить ты успел,
А доблести его не разглядел!»
Когда умерших сонм из тьмы изыдет,
То добрые плохого не увидят.
Коль поскользнется па пути своем
Муж, благородством полный и умом,
Ты, низкий, не суди его за это,
Когда он весь – живой источник света.
И пусть в шинах кустарники цветов,
Не избегают роз из-за шипов.
Ведь у павлинов видят люди злые
Не красоту, а ноги их кривые.
Когда ты темен ликом – убедись,
А в темное зерцало не глядись.
Дорогу правды сам найти старайся,
К ошибкам ближнего не придирайся
И о чужих изъянах не кричи,
Сам на себя взгляни и замолчи.
Запретной не клади черты пороку,
Когда тому же предан ты пороку,
И с униженными не будь суров,
Когда ты сам унизиться готов.
Когда ты зла не будешь делать в жизни,
Тогда лишь будешь прав и в укоризне.
Что в кривизну мою иль прямоту
Вам лезть, коль я являю чистоту.
Хорош я или дурен, сам я знаю,
Сам за свои убытки отвечаю.
В душе моей хорош я или плох -
Не вам судить! Об этом знает бог!
Имам тогда вину мюрида мерит,
Когда мюрид в его величье верит.
У бога дело доброе одно
Тебе за десять будет зачтено.
Ты тоже за одно благодеянье
Дай щедро, как за десять, воздаянье.
Не обличай у ближнего изъян,
Коль в нем живет величья океан.
Когда невежда мой диван откроет
И пробежать глазами удостоит,
Плевать ему, что мыслей мир велик…
Но чуть огрех – какой подымет крик!
Ему глубинный книги смысл не светит,
Но он описку каждую заметит.
Не одинаков смертного состав;
Бог создал нас, добро и зло смешав.
Хоть в самом добром деле есть помеха,
Из скорлупы добудь ядро ореха.
Глава восьмая.
БЛАГОДАРНОСТИ ЗА БЛАГОПОЛУЧИЕ
Как благодарность Вечному скажу,
Когда достойных слов не нахожу?
Чтоб восхвалить его, мой каждый волос
Хотел бы обрести и речь и голос.
Хвала дарящему, чьей волей я
Был вызван к жизни из небытия!
Но все слова людского восхваленья -
Его предвечной славы приниженье.
Он смертного из глины сотворил
И разумом и сердцем одарил,
Смотри, как он вознес тебя высоко
С рождения до старости глубокой!
Рожденный чистым, чистоту храни!
Не завершай в грязи земные дни!
Пыль вытирай с прекрасного зерцала,
Чтобы поверхность ржа не разъедала.
Ты был ничтожной каплею сперва
И возмужал по воле божества.
Велик твой труд, но ты не возвышайся,
На силу рук своих не полагайся.
Ведь это вечный, в мудрости своей,
Из праха создал кисть руки твоей.
Тогда твой труд казну твою умножит,
Когда тебе всевидящий поможет.
Не сделал ты ни шага одного
Без постоянной помощи его.
Младенец, в пустословье не повинный,
Питается посредством пуповины.
Рожденный, блага прежнего лишен,
Приникнет к груди материнской он;
Так на чужбине странника больного
Поят водой из города родного.
Ведь он в утробе матери взращен
И соком тела матери вспоен.
А грудь ему теперь – источник жизни,
Два родника в покинутой отчизне.
Они младенцу райская река,
Чье русло полно меда и млека.
Мать, как туба, сияющая светом,
Младенец – нежный плод на древе этом.