Южная роза (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 52
...А может стоило сказать «нет»? Или… какая разница?
-Значит по рукам? – Форстер снова наклонился вперёд.
-По рукам. Но не вздумайте жульничать! – произнесла она, подняв палец.
-Жульничать?- левая бровь Форстера взметнулась вверх.
-Ну, там - сырой порох или норовистый конь, или вы станете прятать пересчитанных овец в лесу, вы же понимаете? – ответила она с саркастичной улыбкой.
Форстер рассмеялся от души, встал, поднял рюмку и произнес:
-Обещаю, синьорина Миранди, и даже клянусь, что я не буду жульничать. Я буду самым честным и терпеливым учителем на свете. Я дам вам самый лучший порох из своих запасов и самую смирную кобылу.
-Учителем? Вы? Но…
...Вот это уже совсем ни к чему….
-Ну, разумеется, я. Вдруг вы тоже вздумаете сжульничать, и скажете потом, что я дал вам плохого учителя? – улыбнулся он, не сводя с неё глаз. – Всё по-честному, не так ли? А теперь мы должны за это выпить и скрепить наше пари. Север против юга, синьорина Миранди? – он чуть подмигнул ей и протянул руку. Надеюсь, вы не струсите в последний момент?
-Струшу? Даже не надейтесь! – она встала и подала в ответ свою. - Юг против севера, мессир Форстер!
Его ладонь была большой и горячей, а пожатие слишком… нежным? Рюмки звякнули. Она как-то безразлично подумала о том, что всё это до ужаса неподобающе и возмутительно, и допила свой ликёр, чтобы скрыть остатки смущения…
И это было зря.
В пылу спора она не заметила, как за столом стихли разговоры, как люди внимательно наблюдали за ними, как исподлобья хмуро смотрела на неё Ханна. Но едва они с Форстером пожали друг другу руки, как народ радостно поднял рюмки, раздались восторженные возгласы, кто-то стал стучать кулаком по столу, и сквозь весёлый гомон до неё донеслось:
-А она не размазня, эта дэлья роса!
-Смотри, как бы тебя не обула девчонка! – кто-то поддел Форстера, но тот нисколько не смутился, а наоборот отсалютовал насмешникам рюмкой.
...Он так уверен в своей победе?
-Надери зад нашему хозяину, дэлья роса, то-то он удивится!
-Ставлю пятнадцать сольдо на южанку!
Народ так развеселился, что горцы стали подмигивать ей, протягивая рюмки и желая с ней выпить, и улыбаясь, чтобы поддержать и подшучивая над Форстером. И эта внезапная дружелюбность, и та атмосфера, что царила за столом, весь этот гомон и веселье, заставили её улыбнуться в ответ и смутиться.
...Милость божья! Да что же она такое творит?
Габриэль села, чувствуя, как пылают щёки и уши, благо в полумраке комнаты этого не было видно. И это было очень странное чувство, в чём-то похожее на удовлетворение, потому что эти люди не осудили её, и никто не бросал косых взглядов...
...Как будто такое тут в порядке вещей…
Вернулся синьор Миранди, и Форстер, как ни в чём не бывало, продолжил с ним беседу о его недавних находках в пещере.
А Габриэль сидела и ощущала, как что-то меняется в её сознании, и это было похоже на опьянение только отчасти, какое-то странное чувство наполнило её, стало казаться, что всё за этим столом правильно, и что так и должно быть. И эти люди не виделись ей больше суровыми или замкнутыми, и то, что было важным на юге, остались где-то далеко, за перевалом и сотнями льё отсюда.
Перед ней появилось блюдо с запечённым фазаном в вишнёвом соусе и ещё одна рюмка ликёра, и подумалось, что кажется, здесь вишню кладут во всё, что только можно.
Горцы расправились с едой быстро, и почти сразу зазвучала музыка. Габриэль даже испугалась, когда Йоста вытащил на середину комнаты огромный пастуший рог и протрубил так, что на столах зазвенела посуда, а затем заиграли аккордеон, флейта и мандолина, и первыми в пляс пустились женщины, прямо посреди зала, где предусмотрительно было оставлено пустое место. И глядя на их танцы, Габриэль поняла зачем им нужны такие короткие пышные юбки.
Женщины так лихо перебирали ногами с пятки на носок, обходили друг друга подбоченясь, соревнуясь парами, а потом это же делали мужчины, отстукивая каблуками так, что казалось, треснет каменный пол. А позже мужчины кружили женщин, то сцепившись локтями, то удерживая их за талию и поднимая в воздух, и одобрения удостаивалась та пара, чья юбка кружилась лучше и взлетала выше, иной раз даже обнажая коленки.
Те, кто не танцевал, поддерживали остальных хлопками в ладоши, тут же ставили на то, чья именно юбка взлетит выше и били по рукам, выкрикивая:
-Клара и Барт против Миры и Аллессио! Десять сольдо на Клару!
И хотя это было ужасно неприлично, но при этом настолько весело, что Габриэль, глядя на раскрасневшиеся пары, невольно хлопала в ладоши вместе со всеми.
-Ну, что скажете, синьорина Миранди, а это посложнее будет, чем вальс танцевать? - услышала она почти над ухом голос Форстера.
Пока она была занята танцем, он незаметно подошел и встал у неё за спиной.
-Дело привычки и умений! – воскликнула она с усмешкой, памятуя о недавнем споре.
-И способностей, синьорина Элья. Тут нужны резвые ноги, не думаю, что хоть одна южанка осилит такое.
Она даже не поняла, как так получилось, что слово за слово, и вот она уже стоит посреди пёстрого круга горцев, а напротив мессир Форстер собственной персоной, с закатанными рукавами рубашки. Он снял сюртук и галстук, и на нём был такой же, как и на всех, жилет в мелкую красно-зелёную клетку. И глаза его искрились весельем и словно дразнили её: «Я же говорил! Вам такое не по силам»! Рог проревел оглушительно, и мир закружился так, как никогда в её жизни.
В свою комнату она пришла, не чувствуя ног. Кажется, её туфли совсем пришли в негодность. В голове всё ещё мелькали лица, звучала музыка и смех, и этот огромный ужасный рог, которым Йоста возвещал выход очередной пары.
А Кармэла ходила вокруг неё, кудахча как курица, бормоча что-то о диких нравах, её неподобающем поведении и помогая ей раздеться.
И где-то в отдалении витала слабая мысль, что всё это ужасно… что она пожалеет…
...Как вообще такое могло с ней произойти? И почему? Что это был за такой ликёр? И зачем она его пила? Пречистая Дева как же стыдно… кажется…
Но мыслить рационально она была не в состоянии, а лишь посмотрела на Кармэлу и прошептала:
-Завтра. Отругаешь меня завтра.
Она легла, чувствуя, как кружится потолок и плывёт мир, мерцая разноцветными звёздами.
Вбежал Бруно, не раздумывая залез на кровать и улёгся рядом с Габриэль, а она не стала его прогонять, да вряд ли ей это бы удалось. Лишь положила руку на пушистый бок пса, зарывшись пальцами его в шерсть, погладила, закрыла глаза, гася непослушные звёзды и пробормотав:
-Ах, Бруно… твой хозяин просто…
…провалилась в сон.
***
Утро было ужасным.
Наверное, это было вообще самое ужасное утро в её жизни. Никогда ещё Габриэль не чувствовала себя так отвратительно. Нет, ей не было плохо физически, и не болела голова, разве что ступни от танцев…
И когда она открыла глаза, то первое время ей даже показалось, что всё вчерашнее - сон. Но это было всего лишь пару мгновений.
А потом она рывком села на кровати…
...Пречистая Дева!
… и могла думать лишь о том, какой же это позор и как жаль, что ей нельзя провалиться сквозь землю или оказаться за две сотни льё от этого места!