Заледеневшая (ЛП) - Вудс Эдриенн. Страница 47

Она кивнула.

— Почему он мне не сказал? О том, кто я? Об этом?

— Это не подходящее место, Елена.

— Что!

— Я знаю, что у тебя много вопросов, но это не то место, где на них можно получить ответ.

У меня раздулись ноздри, и я уперлась руками в стену лифта, все еще сжимая скатерть вокруг обнаженного тела.

Я с ума сходила от нахлынувших вопросов, среди которых затесался даже вопрос о Ченге.

— Мой друг будет в порядке с этим парнем Балти?

Она слегка улыбнулась.

— Да, он знает, что Ченг дракон. Он находит драконов забавными.

— Как мне и сказали.

Открылась дверь лифта, и я проследовала за мамой в другой зал. Она открыла дверь в небольшую квартиру, отделанную по высшему классу. Кругом был мрамор, и все сияло белизной. В кухне стояли стеклянный стол и самая красивая плита, что мне доводилось видеть. Весь декор был из хрусталя, и на столе находилась хрустальная ваза с прекраснейшими цветами миллиона разных оттенков. Через квартиру даже проходил ствол огромного дерева.

Из ниоткуда появилась обезьяна и прыгнула Тании на плечо. Она ласково похлопала зверька и поцеловала до того, как та спрыгнула с плеча и залезла на дерево.

— Садись, — распорядилась она. — Я налью тебе чай и дам одежду.

— Мне не нужен чай, мне нужны ответы, — снова заорала я. — Почему ты ушла?

— Я не могла остаться Елена. Я хотела этого до боли, но не могла. Жако продолжал перевозить нас. Он говорил, что о тебе знали какие-то драконы, и они хотели убить нас. Он переезжал все ближе к центру города, и я больше не могла обратиться. Я та, кто я есть, даже если и попытаюсь измениться. Я не могу жить без своей истинной формы, так что лучшим вариантом оказалось уйти.

— Ты думала только о себе. А как же мы с папой? Ты не могла даже попытаться. Ты так и не вернулась.

Она закрыла глаза.

— Я не могла…

— Ой, да ладно, не надо сейчас нести чушь.

Я стёрла злую слезу, и села на самый белоснежный диван, что видела. Всё это место сводило меня с ума.

Она обошла меня и села на противоположный диван. Я чувствовала на себе ее взгляд, но не хотела смотреть в ответ. Никогда в жизни я не ощущала себя такой преданной.

— Когда ты обернулась в драконью форму? — спросила она.

— В день гибели Люциана.

У нее округлились глаза, и с губ сорвался вздох.

— Люциан погиб?

— Не смей, ты его совсем не знала.

Она беззвучно втянула воздух. Слова ранили ее сильнее, чем я надеялась, но она их заслужила, полностью.

— Я знаю, что он чувствовал к тебе, а ты к нему. Мне жаль, — тихо сказала она.

В воздухе повисла тишина, а я продолжала рассматривать дерево, величественно прораставшее через квартиру.

— Он тебе ничего не рассказал? — спросила она.

— Ничего, он ничего мне не рассказал, потому что погиб. Зачем мы здесь, по-твоему? На каникулах?

Она прикусила нижнюю губу и глубоко вздохнула, обернувшись к другой комнате позади себя.

— Анна! — прокричала она.

Я нахмурились, когда к нам прибежала девочка со светлыми волосами и ярко-голубыми глазами, ей было чуть больше десяти лет. Она была стройная и очень высокая.

— Пожалуйста, дай Елене что-нибудь из своей одежды.

— Мама! — запротестовала девочка.

— Пожалуйста, Анна, делай, как я сказала.

Девочка развернулась и исчезла.

Я рассмеялась.

— Ты просто невозможная, знаешь? — я зло посмотрела на женщину, которую так сильно хотела найти пару лет назад. — Она знает, кто я? А папа знает?

— Да, Жако знал.

Я не могла поверить, у меня есть сводная сестра.

— Она тоже дракон?

— Нет, не дракон, как и ты.

Глава 26

— Что? — произнесла я. — Ты ослепла? А как, по-твоему, называется та штуковина, что ты видела в тронной зале пару минут назад?

Она саркастично взглянула на меня, на что не имела никакого права. И вышла. Она заслужила все, что ей выпало пережить.

Анна вернулась с одеждой и бросила ее на диван. Она недовольно посмотрела на свою мать, потом на меня и ушла. Неблагодарная маленькая девчонка.

— Спасибо, милая.

«Милая»? Я тряхнула головой и взяла одежду. Джинсы оказались слишком длинными, и я их подвернула. Футболка и свитер тоже были длинными, но, по крайней мере, в них мне стало тепло. Я ненавидела зиму и ненавидела холод, но здесь было тепло.

— Я знаю, о чём ты думаешь, но дракон в тебе никогда не должен был очнуться.

Я снова засмеялась.

— Дракон во мне… — прошептала я. — Я уже сыта по горло от того дерьма, что продолжает со мной происходить.

— Елена, я знаю, ты злишься, поверь, мы не хотели, чтобы ты узнала о Пейе и о том, кто ты, таким образом.

Я с отврщением покачала головой. Она меня совершенно не знала, как она могла знать, какая я теперь. Мне было всего два года, когда она ушла. Я нуждалась в ней так же сильно, как и эта маленькая девчонка Анна.

— Я знаю, ты думаешь, что я бросила вас… — она с силой потерла свое лицо. — Поверь мне, я знаю, что в это тяжело поверить, увидев Анну, но я не такая эгоистичная, как ты думаешь, и действительно люблю тебя, это правда. Я думала о тебе каждый божий день.

Я вытерла ещё одну злую слезу.

— Избавь меня. Просто скажи, что ты сказала Люциану, или я должна догадаться так же, как и он?

Она уставилась на ковёр на полу.

— Тебе не нужно гадать.

— Есть ли что-нибудь, что может помочь заявить права на Блейка?

Она кивнула.

— И где оно?

— Оно сидит прямо предо мной.

Я оглянулась вокруг и увидела только пустой стол, придвинутый к стене. Я обернулась к ней, потому что ее слова казались бессмыслицей. А потом мне стало больно от правды, словно от пощёчины. Это меня она имела в виду. Я начала смеяться.

— Что? Если ты не заметила, я дракон. Причем такой же, как и он.

Она сурово посмотрела на меня.

— Я тебе уже говорила, ты не дракон, Елена.

— Тогда кто я, скажи! Потому что ты сама видела дракона пару минут назад.

— Все не то, чем кажется. Она никогда не должна была очнуться. Ты должна избавиться от нее.

Она встала и облокотилась на кухонный стол, повернувшись ко мне спиной.

«Она»?

— Что ты о ней знаешь?

— Это уже не важно, важна сейчас ты, и ты должна избавиться от нее, Елена.

— И как, по-твоему, я должна это сделать? Я не могу убить ее! Я умру вместе с нею.

Она отвернулась.

— Нет, не умрёшь. Но я могу тебе пообещать, что, если ты взойдешь, пока она все ещё будет внутри тебя, тогда ты точно умрешь.

— Значит, так и будет, потому что я не собираюсь избавляться от Кары. Она единственная меня понимает.

Тания ахнула.

— Кара.

В ее глазах заблестели слезы.

— Ты ее знаешь?

Она не кивнула, но выражение ее лица и слезы в глазах дали мне понять, что она знала, кто такая Кара. У меня появилось предчувствие, что правда о ней и мне будет не из приятных.

— Что ты сделала, мама?

Несколько секунд она молчала.

— Моя сестра была так счастлива, когда Ирен сказала Роберту, что Драконианец его сына будет их крови. Это было ее единственной мечтой, Елена.

— Твоя сестра… — с трудом соображала я. — Ты имеешь в виду королеву.

Тания кивнула.

— Но этого не произошло. Она умерла до того, как смогла родить?

— Это не совсем правда. У нее был ребенок. Но никто о нем не знал. Мы тогда ещё не выяснили, кто мог их предать, и под подозрением оказались все кроме меня. Мы с Кэти делили связь дентов, и я бы никогда не предала ее таким образом, — сказала она и смахнула ещё одну слезу, пока говорила о своей всаднице, которую оставила умирать в одиночестве. — Пока ее живот не стал сильно заметен, мы сообщили Совету, что отправляемся на миссию по улучшению ее слуха. Они понятия не имели, что мы солгали, потому что дентам не нужны никакие миссии по улучшению чего бы то ни было, — она вздохнула и сильно прикусила нижнюю губу. — Роберту мы тоже не могли сказать, потому что не знали, кто предатель. Жако узнал, когда родился ребенок, но обещал сохранить наш секрет. Мы собирались попросить другую женщину объявить этого ребенка своим и взять ее жить во дворец, чтобы малышка оставалась рядом с родителями, а когда угроза минует, рассказать правду. Таков был наш план, но обстоятельства после ее рождения сделали его невозможным. Спустя две недели после ее рождения мы поняли, что малышка больна. Малышка бы погибла, если бы Ласточкокрылая попыталась вылечить ее, так что мне пришлось смотреть, как моя сестра прощается с тем, чего она хотела больше всего на свете, — она отрицательно покачала головой. — Я не смогла этого сделать, — слеза покатилась по ее лицу и упала с подбородка. Она даже не стерла ее. — Когда вылупилось яйцо Кары, Ирен предсказала мне, что один не сделает этого, но два могут. До этого момента я не понимала, что это значит. Я знала, что нужно сделать, и пожертвовала Карой, чтобы ребенок моей сестры остался жив. Я дала обоим детям зелье Калупсо. То, которое привлечет сущность больного ребенка в сильного. У Кары еще не было ее человеческого тела, и если это сработало, она превратилась бы в их ребенка, а это значит, что их кровь будет течь по ее венам, и более сильный умрет.