Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Зызыкина Елена. Страница 36

— А ведь вы все хотите, чтобы это была не я, — её слова прозвучали не вопросом — прямым утверждением.

— Да, признаюсь, это так, — старейшина вздохнул. Он сам нервничал как ни разу в жизни, ибо знал: исход обряда затронет судьбы многих, так что лучше бы ему не видеть её колебаний. — Не важно, что хотим мы, важно, кто ты есть. Докажи нам, что неправы.

— Что я должна делать? — сухо спросила она.

Кайар преодолел последние оставшийся ступени, прежде чем со словами «Всё просто, принцесса. Будь его шлюхой, и станешь нам королевой!» толкнул обнажённую эльфийку в освещённое горящими факелами и кострами пространство.

Яркий свет ударил в Лайнеф. Ослеплённая им после долгого спуска во тьме, она подняла руки и загородилась, зажмурилась, с нарастающей тревогой внимая воцарившемуся в пещере глубокому безмолвию. Музыка кончилась, голоса смолкли. Лёгкое потрескивание горящих костров, отдалённое шипение факелов, да собственный пульс оглушительным выколачиванием в висках: «опасность!» напоминали, что всё происходящее — реальность, что она зашла уже слишком далеко, и пути назад нет и не будет. Часто моргая, эльфийская воительница разлепила глаза и увидела, что абсолютно нагая стоит в центре круга, плотно окружённого хищниками. Масляными, блудливыми взглядами они бесстыдно лапали её грудь, живот, ягодицы, касались самого сокровенного места женского тела, и Лайнеф не составило труда догадаться, какие похотливые мысли бродят в их головах, ибо они читались в горящих возбуждением глазах. Чёртовы подонки! Как же ей хотелось сжаться, спрятаться, прикрыться, а лучше исчезнуть и навсегда вычеркнуть из памяти эту унизительную сцену, но разве есть у неё, дочери своего отца, дочери своего народа, сейчас право на трусость?

Принцесса расправила плечи, вскинула подбородок и гордо обозрела стаю. Она искала того, ради которого пришла, но прежде взор остановился на группе старейшин, с непроницаемыми лицами взирающих на неё.

— Собрат наш! — наконец произнёс один из них. — Зачем ты привёл к нам эльфийскую самку?

Лайнеф удивлённо вскинула бровь. Неосведомлённость старейшин её обескуражила, однако по ответу Кайара она поняла, что именно с этого вопроса начинается ритуал.

— Самка заявила, что один из нас есть её избранник. Она возжелала пройти испытание, если того же изволит её самец.

— Кто же он? — обратился старейшина к принцессе.

— Вы знаете, — пожала она плечами, однако демон все также сурово и требовательно смотрел на Лайнеф. — Фиен Мактавеш, ваш вожак.

Ожидая самой неоднозначной реакции членов стаи, тем не менее Лайнеф оказалась не готова к издевательскому хохоту и глумливым насмешкам воинов, последовавшими за её ответом.

— Зачем тебе наш вожак, ушастая? Ты не ровня ему!

— Давай-ка я тебя лучше оприходую! Тут дел — то аккурат на самый конец! Он у меня как раз во всеоружии. Довольна останешься.

— Так мы ж поможем всем скопом! Нам что, жалко, что ли?

— Вы как хотите, братцы, а у меня на неё не встанет. Вы только гляньте! Она ж не рыба — не мясо. Тут и подержаться не за что. Кости да кожа. Как только её Фиен терпел?! Ему ж по вкусу бабёнки крепкие.

— Да ты ему на хрен не нужна, ушастая сучка! Поимел он тебя! Поимел, а теперь нам на забаву оставил. Так что вставай-ка на коленочки, знакомиться будем.

От волны оглушительного хохота стены пещеры содрогнулись. Ошеломлённая принцесса под издевательские остроты воинов безуспешно искала Фиена. Взгляд натыкался лишь на уродливо оскаленные рожи монстров. Лайнеф начинала паниковать. Она обернулась к Кайару, но старейшины и след простыл. Принцесса осталась одна с толпой ревущих и глумящихся над ней ублюдков, в памяти вновь всплыла сцена изнасилования пойманных эльфиек, и теперь весь смысл происходящего ужасающим откровением открылся принцессе — инкуб предал её! Всё, что демоны бросают ей в лицо, жестокая правда! Глупая. Какая же она глупая! Как она могла так забыться? На что надеялась, спутавшись с бездушным подонком?! Ублюдок, которому отдала сердце, не поверил в её невиновность. Не пытался и никогда не верил. Говорил сладкие речи, мягко стелил, сам же, искусно расставляя сети, подталкивал к гибели во имя мести. Всё было ложью. Абсолютно всё! Квинт?! О, боги! Он же Далласа за ним послал, а этот фальшивый мерзавец кого угодно в чём угодно убедит.

Лайнеф стояла словно громом поражённая. Мозг лихорадочно искал пути спасения, запрещая малейшее проявление эмоций, но сердце… Оно умирало. Сжималось, харкало и захлёбывалось кровью, всё еще вяло пульсировало, но мучительно умирало, истошно вопя: «За что?!»

— За глупость нужно платить, — прошептала принцесса эльфов, обращаясь только к себе одной. Понимая, что не сможет выйти из этой пещеры невредимой, дочь гордых королей предпочитала освобождающую от бесчестья смерть.

Клинок всегда стремится к своей хозяйке. Никто не мог такого предвидеть, но это была её личная победа. Пусть ценой собственной жизни, она выиграла своё последнее сражение, потому что возникшая ниоткуда голубая сталь неожиданно вспыхнула ярким сиянием в ладони принцессы. Не ослепительная красавица, но далеко и не дурнушка, обнажённая хрупкая девушка с огромными карими глазами и стройным, покрытым боевыми шрамами телом, с разметавшимися по плечам каштановыми волосами и волевым, непокорённым духом, воительница победоносно улыбнулась и взмахнула клинком, нацеленным в собственное сердце…

Она не слышала и не заметила, кто и когда подкрался к ней сзади, но в решающий момент твёрдая мужская рука вцепилась в её запястье, не позволяя нанести удара. Давление было столь сильным, что в конце концов онемевшие пальцы тёмной разжались, и клинок выскользнул из ладони, со звоном падая на каменный пол.

— Нет! — панически вскрикнула она, пытаясь бороться, но словно кукла была подхвачена на руки и… крепко прижата к широкой мускулистой груди. В нос ударил упоительный запах тела инкуба. Лайнеф подняла голову и встретилась с глазами цвета ярчайшего изумруда, цвета самой желанной её неволи.

— Где ты был, чёртов ублюдок? — закричала она, когда тело её сотрясалось от пережитого потрясения.

— Прости, — прошептал инкуб, а сухие губы тронула виноватая усмешка. Она сама не поняла, как ударила его, затем обмякла, жадно обняла мужской торс руками и спрятала лицо у него на груди. Меньше всего ей хотелось сейчас кого-либо видеть и слышать. Она уже знала, что не прошла испытание и устала смертельно. Адски! Единственно, что было сейчас нужно Лайнеф — он. Забыться, дышать им, чувствовать его тепло и защиту, и ни о чем, совсем ни о чём не думать.

— Выкуп выплачен. Последняя просьба вожака, — прижимая истинную к себе, демон иронично обозрел стаю, дьявольски оскалился и негромко, что бы не пугать свою ношу, сказал: — Пошли все вон!

Никто не осмелился перечить воле развенчанного вожака…

За несколько сот ярдов от пещеры стая остановилась. Возвращаться в Данноттар без главы клана желания не было ни малейшего. Воины принялись устраиваться на поляне, образуя большие и маленькие группы. Те же, кто предпочитал подумать, держались особняком, прислушиваясь к разговорам собратьев. Одни на все лады проклинали чёртову девку ушастых, другие — обвиняли в малодушии отрекшегося от стаи Мактавеша, но были и такие, кто в случившемся чувствовал собственную вину.

— Ну и паскуды мы, братцы! — произнёс демон, грузно опустившись на поваленное бревно. — Тварюги, хуже карателей.

— Ты говори-говори, да не заговаривайся. Нашёл с кем сравнивать, — возмутился усевшийся тут же собрат. Он подхватил лежащую подле него сухую ветку и, посматривая на окружающий лесной массив, принялся методично отламывать от неё щепку за щепкой. — Она ж не прошла испытания, что тут поделать. Опростоволосился Фиен, не истинная она ему.

— Может, так оно и есть, — не стал спорить воин тьмы, поглядывая на стоявших в отдалении и о чем-то оживлённо про меж собой споривших старейшин. — Вот ты мне скажи, Данталиан, как бы ты себя повёл, если б над твоей бабой также поизмывались, как мы сейчас над ушастой?