Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Зызыкина Елена. Страница 61

Он не верил. Отказывался верить. Это несправедливо, что его Алексы, его лесной нимфы с лавандовыми глазами, полными любопытства и безумной жажды жизни, больше нет. Как может быть, чтобы сильная девочка, не успев пройти и без того короткий путь, осознать собственную ценность для него, для Квинта, вдруг умерла, растаяла, будто её никогда не было? Почему бессмертным дана вечность, а ей были отпущены ничтожные восемнадцать лет?

Он был глупцом, раз надеялся, что его оставят в покое! Они не отпустят. Ему нужно было предвидеть, ради её же спасения бежать в тот день, когда почувствовал подобного себе — соглядатая Мактавеша. Вон он, делает вид, что скорбит.

«Но нет, дьявольское отродье! Больше меня не обманешь. Вы все её убили! Вы! Пусть не своими руками, но её смерть на вашей совести! Зло не внутри меня — зло в вас самих, в ваших действиях и дьявольских замыслах. Я здесь рождённый, земля — мой дом, а вы… Да кто вы, мать вашу, такие есть?! Всесильные пришлые из другого мира, хозяева жизни или всё те же падальщики, раздирающие плоть смертных? Кто дал вам право решать, кому из них жить, а кому умирать? Я точно не давал.»

И вдруг Квинт словно прозрел, и от этого откровения ледяной воздух потоком беспрепятственно ворвался в лёгкие, даруя полноценный глоток свободы. Тёмных нужно уничтожить, ибо они — самая страшная угроза смертным. Нет, он не свихнулся и не сошёл с ума. Он заключит сделку с дьяволом и будет методично год от года истреблять их всех до последнего. Это и есть его цель, для этого он рождён. Он не ангел мщения — он чистильщик. Его мать, не ведая того, создала орудие против себя и таких же пришлых, как она. Он свершит свою миссию, и само существование тёмных навсегда уйдёт в небытие.

Не чувствуя, как облик его меняется, как налились силой готовые лопнуть от напряжения мускулы и исказилось ненавистью лицо, Квинт Гейден вышел из леса навстречу отцу.

— Я выбираю мщение, — сбросил он на землю тушу убитого сегодня оленя. — Но сперва предам земле тело Севера.

Где-то очень далеко, на другом конце вселенной, а может… может, наоборот, намного ближе, чем кажется, в Тёмном мире в своей обители сидел старик. Белые длинные волосы ниспадали с не по возрасту широких его плеч, худое овальное лицо с чуть впалыми, морщинистыми щеками украшали ясные, вдумчивые глаза, нитевидные губы, прикрытые такой же белой, как волосы, бородой, вытянулись в лёгкую улыбку. Но если внимательно присмотреться, улыбка его была омрачена печалью, плечи едва опустились, а в глазах стыла едва заметная грусть.

— Все мы жертвы, Квинт Мактавеш… Все… Даже я, мой мальчик, — вздохнул старик, выходя из магического транса. — Да, и всё-таки ты Палач. Жаль, я привык к тебе. Что же, подождём рождения короля.

Это только шарлатанам и никчёмным ведунам требуется всевозможный арсенал наподобие зеркал, котлов и всевидящих хрустальных шаров — у настоящего древнего мага, потомственного друида подобная мишура вызывала откровенное презрение. Дарен потёр уставшие глаза, взглянул на молчаливых слуг, неприметно стоявших в зловещей тени стены чертога, и пальцем поманил двух из них. Когда те бесшумно приблизились и, склонив головы, превратились в слух, старик забормотал:

— Передайте моему войску, что Палач рождён. Пусть отпразднуют это событие, — он вяло махнул рукой, и один из двоих тут же испарился. — А ты отправляйся к Повелителю Уркараса. Скажи: в пещере у заброшенного поселения Эмгва я дарую ему одноглазого эльфа, когда-то убившего своего короля. Пусть насладится смертью предателя, а книгу пришлёт мне. Всё, ступай!

Слуга поклонился:

— Как повелит Владыка, — и, последовав примеру предшественника, испарился.

Старец взглянул на оставшихся:

— Исчезните, духи. Я желаю остаться один.

Он еще не успел договорить, а воля его уже была исполнена. Дарен откинул голову на высокую спинку.

— Все мы во имя цели чем-то жертвуем, Палач. Я — дочерью, ты — семьёй и честью, — и тихо, почти беззвучным плачем:

— Алекса…

Глава 19. CAM VERYA

— Советник, ты что намерен делать со своей женой, когда мы вернём её? — хитро прищурившись, полюбопытствовал Фидах.

Вынужденная их стоянка пришлась у каменной стены самого Адрианова вала, покуда прихваченный с собой смертный наёмник, что работал на Кирвонта Доум-Зартрисс, а нынче за баснословную сумму был перевербован Алистаром, разведывал обстановку в неприметном особняке, где и обитал одноглазый подонок. Фидах созерцал огромный бледно-жёлтый диск луны на горизонте. При этом губы его растянулись в улыбке, которую иначе, нежели плотоядной, сложно было назвать.

— Ведь с неверными бабами, сам знаешь, как у нас поступают…

Демон взглянул на Кемпбелла и осёкся. Гладко выбритое лицо эльфа в освещении ночного светила выглядело зловещим и мертвенно-бледным. Ни один мускул не дрогнул на нём, малейшая мимика отсутствовала, отчего Фидах испытал жутковатое чувство, что говорит с живым покойником.

«Гадкий всё-таки народец эти эльфы, — убеждался он. — Отмороженные какие-то и всё себе на уме. Странно, что наша госпожа совсем иная, а так хер поймёшь, что от них ожидать.»

Фидах кривил душой, ибо прекрасно знал, что, сунув нос куда не следует, злит советника. Однако, демон относился к такому типу личностей, которые покоя знать не будут, покуда не удовлетворят своего неуёмного любопытства, и до сего момента Алистару, вроде как, нравилась такая черта характера тёмного — не раз ушастый ею пользовался. А раз нравится, так что же, пусть терпит.

— И всё же, советник, неужели укокошишь красотку? — поглядывая, как заходили желваки на скулах эльфа, Фидах не унимался. Не имеющему постоянной самки, демону интересно было знать, каково это — быть влюблённым. — Она могла бы стать украшением увеселительного дома, или её можно продать какому-нибудь племени, или тем же…

— Её участь решит госпожа Лайнеф, — жёстко отрезал Алистар.

— Угу, ну да… — посчитав за благо больше не испытывать судьбу, Фидах кивнул, боковым зрением поглядывая, как советник втихаря дёрнул шнуровку ворота, глубоко вдохнул и сел на валун, открепив от пояса и выставив перед собой меч в ножнах. Положив на него ладони, ночным коршуном он стал всматриваться в окутанную мраком местность.

— Βремя идёт, а мы бездействуем. Где твой наёмник? Не сбежал?

«Алистара Кемпбелла ничем не проймёшь, но то, что зацепила ушастая советника, так это наверняка. Какое там «на забаву отдать»! Скорее нас в пекло отправит, прежде чем сам окочурится, но от сучки не отступится», — сделал для себя выводы Фидах.

— Да куда он денется, Али? Ты ему задаток дал, а посулил сколько? Смертному за весь год столько не награбить. Придёт! И за братца поквитаться человек с одноглазым хочет.

— Месть, значит?.. — пробормотал эльф, прикрывая глаза. — Месть — дело хорошее, если тот, за кого мстишь, стоил того.

Над Каледонией господствовала удивительно тёплая сентябрьская ночь. Именно такая, она может принадлежать только влюблённым, которые разделят между собой её волшебное очарование и пронесут в душах сквозь всю свою жизнь. А много времени спустя, когда кожа их покроется многочисленными морщинами, а волосы — сединой, в минуту грусти взоры потускневших глаз устремятся друг к другу, и они вдруг вспомнят таинство этой ночи. Βновь услышат разрывающее тишину стрекотание сотен цикад и отдалённое уханье ночных сов, парящих над землёй в поисках полёвок, в ноздри ударит сладко-горький аромат чертополоха, смешанный с дурманящим запахом собственной страсти, и необычайно ярко вспыхнет полнолуние этой дивной ночи, а с ним придёт понимание, что с последним вздохом ничего не кончается, а сказанное когда-то на священном обряде «покуда смерть не разлучит нас» не предел хранимому чувству.

Именно в такие ночи рождаются великие, подвиги которых, не давая покоя бродячим бардам, воспеваются ими, благословляя породившую героев землю, болезни и смерть кажутся чем-то мифическим и нереальным, а возмездие за злодеяние, как со свистом разрезающая воздух стрела, становится неизбежным и молниеносным.