Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Зызыкина Елена. Страница 63

— Да, время идёт, а ничего не меняется. Народ как дурили, так и будут дурить, — проворчал Фидах.

Советнику было что на это возразить, так как он был убеждён, что в большинстве своём люди предпочитают быть обманутыми, ибо вера в чудо их обнадёживает. Отсюда укоренились такие понятия, как, к примеру, чудесное избавление, чудесное исцеление, чудотворный источник, амулет и многое, многое иное. Обман, но феномен его в том, что, как и религия, воодушевляет веровать в спасение от безысходности и отчаяния. О том, что часто беспечность смертных является источником собственных их бед, они, как правило, не задумываются либо стараются сей факт игнорировать. Всё это Алистар мог противопоставить Фидаху, но тот верно напомнил о времени.

— Веди нас к особняку! — приказал советник наёмнику, и все трое направились к каменной стене, когда вдруг демон схватил Кемпбелла за руку.

— Алистар, смотри! — показал он на луну. Чёрными нитями на фоне жёлтого диска ночного светила нервно метались несколько птиц. — Их спугнули. Это может быть только Мактавеш! Вождь нашёл сына и скачет сюда! Нужно обождать, советник.

— Я рад за Фиена, но нам нельзя медлить. Он часа через два появится, не раньше, а Кирвонт в тоннель спустился не для того, чтобы добраться до Инис Мон. Уйдёт, и с концами.

— Нужно обождать, — насторожился в своём упорстве Фидах. Странное дело, но, когда речь заходила о вожаке, здравомыслие демонам отказывало, уступая место фанатичной верности. Порой, как теперь, это доходило до настоящего идиотизма.

Алистар начинал злиться. Он никогда бы не признался демону, что промедление не есть единственная причина, по которой он отказывался ждать Мактавеша. Как воин он ни в чём не уступал демонам, разве только в физической силе, а как мужчина был не меньшим собственником. Он не думал сейчас о смертной девушке, по его просьбе хранившей книгу всевластия королей, а теперь пострадавшей по воле Кирвонта Доум-Зартрисс. Его слуха не коснулась весть о её смерти и, разумеется, он не знал, что преисполненный ненависти Квинт Гейден первой своей жертвой выбрал брата Иллиам. Эльф игнорировал право вожака на поимку и расправу над подонком, посмевшим угрожать его семье и дому, и, если быть откровенным с собой, даже опасения о возможном захвате эльфийского трона самозванцем померкли для верного слуги и советника Валагунда.

Как случилось, что здравомыслие и рассудительность стали изменять ему? Он, привыкший планировать и за несколько ходов продумывать возможные последствия того или иного действия, вдруг утерял бдительность и увлёкся карьеристкой, замаранная репутация которой для него никогда не оставалась тайной. Позволил ей украсть Miriоn ist — дело его жизни, и, зная это, отчаянно жаждет её вернуть. А жаждет ли и для чего? Быть может, это естественное желание обманутого, брошенного мужчины (что уж там, будем называть вещи своими именами) получить возмещение за нанесённое оскорбление, наказание, о котором твердил Фидах? Единственное, в чём советник был твёрдо убеждён, так это в том, что не кто-нибудь, а только он должен спуститься в таинственные тоннели друидов и встретиться с Кирвонтом Доум-Зартрисс. Это его личное дело, его схватка, где с победителем уйдёт женщина, которую со всей своей хвалёной премудростью советник так и не смог постичь.

— Хорошо, приятель. Рискуя упустить мерзавца, мы дождёмся Мактавеша, — соглашаясь, похлопал Кемпбелл демона по плечу. Тот, казалось, успокоился и обернулся к далёкому лесу, через который пробирался с сыном вожак.

— Ничего, никуда не денется. Вот обож…

Напрасно Фидах отвернулся от Кемпбелла. Эльф уже принял решение и, сконцентрировав в ладони шарообразный поток собственной энергии, ударил им в спину демона. Воин тьмы как-то странно крякнул, тело его подбросило в воздухе, отшвырнуло за несколько ярдов и обмякшим недвижимо распластало на земле лицом вниз.

— Пресвятые угодники! Кончил?!.. — глаза наёмника налились безотчётным страхом. В лунном свете было особенно ощутимо, как он, отвратительно липкий, полностью завладел человеком, а теперь безумным угрожающим взором взирал на Алистара. — Но меня так просто не возьмёшь, господин! Я тебе не мой недоумок братец.

Смертный отпрыгнул назад, выхватил из-за пояса нож и, состроив угрожающую рожу, стал размахивать оружием перед эльфом:

— Ну, давай! Подходи, кем бы ты ни был! Шкурку разрисую так, что вовек помнить будешь, как связываться с Уотом.

— Меня не интересует твоя жизнь, человек. Я не намерен её забирать, — сухо ответил Алистар. Ему вдруг стал отвратителен этот тип. Навряд ли его брат при жизни был лучше, но что наёмник не ради мщения за его гибель сдал каледонцам одноглазого, тут уж все всякого сомнения. Советник достал из кармана мешочек с монетами и кинул смертному:

— Вот, держи. И поторопимся — приятель мой очнётся, достанется обоим.

Убедительный звон монет вкупе с тяжёлым сопением временно обездвиженного Фидаха произвели на наёмника волшебное действие. Отказываясь прислушиваться к интуиции, гнавшей его как можно дальше от жутковатых каледонцев, он спрятал за пазуху деньги. А что делать? Клиент хоть и проблемный, но платит щедро, да и за братца неплохо бы поквитаться.

— Так это ж другое дело, господин. Я помню наш уговор.

— Вот, господин, вот они все, — благоговейно зашептал смертный, намеренно привлекая внимание Алистара к висевшим на стенах телам служителей Кирвонта. Вероятно, при других обстоятельствах эльф посчитал бы комичной робость наёмника при виде мертвецов, но сейчас, взглянув на них, не мог не согласиться, что эта жутковатая картина не для слабонервных. Тела убитых были развешаны на строго определённом расстоянии друг от друга, руки безвольными плетьми свободно прижаты вдоль туловищ, лица грязно-землистого цвета и, если бы не широко разинутые рты, при свете факелов зияющие чёрной пустотой, из которой как-то нелепо, неуместно торчали наконечники крюков, их можно было бы назвать спокойными.

«Несчастные не знали об уготованной им участи, смерть их настигла мгновенно. Они не почувствовали боли. Кирвонт бил их магической ударом так же внезапно, как я оглушил Фидаха, только сила удара намного мощнее, чтобы уж наверняка никто не выжил. Не понимаю, зачем ему это?»

Внимание Алистара привлекла пара увесистых мешков, перетянутых веревкой и брошенных на полу как раз под единственным свободным крюком. Можно было бы предположить, что веревка перетёрлась и мешки просто рухнули, но, осмотрев её более тщательно, советник заметил, что концы довольно прочной бичевы попросту обожжены, что внимательному до мелочей эльфу казалось еще одной странностью.

— Весьма интересно, — задумчиво пробормотал Кемпбелл и, подняв голову, стал рассматривать вмурованный в стену крюк, со слов наёмника — предназначенный для его персоны.

— Не знаю, чего тут интересного, господин мой, а у меня от этого места мороз по коже. Аккурат позади мой приятель висит. Мы с ним не одно славное дельце проделали, а теперь он вот болтается. Дурное это место, и дом поганый. Я лучше в туннели пойду, осмотрюсь, откуда голоса слышал.

Удерживая в руке смоляной факел, человек сильней надавил на потайную дверь. Та поддалась и открылась нараспашку. Наёмник вошёл внутрь и успел сделать несколько шагов прежде, чем Алистар внезапно закричал:

— Стой! Если жизнь дорога, ни шагу дальше!

Наёмник остановился и застыл с приподнятой ногой и таким вымученным-тоскливым лицом, когда уже знаешь, что вляпался в какую-то хренотень, но во что именно, пока не ясно. Огонь его факела заплясал, отбрасывая рваные тени на стены подземелья, из чего Алистар сделал вывод, что рука смертного дрожит:

— Стою.

— Назад отойди, — направился в туннель советник.

Отойти?! Дьявол, да он бы предпочёл бежать из этого проклятого дома, убраться и никогда не вспоминать! С каким бы удовольствием он очутился сейчас в таверне «Зелёный петух». Попивал бы свою кружку прокисшего эля, закусывая пережаренным ягнёнком, и лапал толстуху Лолу, вульгарный смех которой всегда его заводит. Но нет, в благородство решил поиграть — отмщением отдать долг братцу-покойничку! Знал же, каждый уважающий себя наёмник знает, что благородство до добра не доводит и скорёхонько этак в могилу ведёт.