Вторая жена. Часть 2 (СИ) - Завгородняя Анна. Страница 40

Только когда попыталась пошевелиться, поняла, насколько все тело занемело. Тут же коже отдалось уколами множества игл, а низ живота опалило нестерпимой болью, и я все вспомнила…

Будто жуткие картины фресок перед глазами промелькнул вчерашний день.

Отъезд войска Шаккара…мое прощание с мужем и то, как отчаянно сдерживала слезы, чтобы он видел меня сильной и достойной носить имя его жены. Затем возвращение во Дворец по опустевшим улицам города и наш короткий разговор с аббасом. а дальше боль и темнота. Наверное, память щадила меня и вырвала кусок воспоминаний, наполненных ужасом от произошедшего.

Слабо застонала, повторив попытку приподняться и только теперь увидела странную фигуру, сидевшую у стены.

Аббас.

Сложив руки на груди, уронив голову, он дремал, сидя прямо на полу и вытянув вперед длинные ноги. Но стоило мне привстать, как мужчина тут же открыл глаза и распрямился, впившись в меня долгим взором.

— Майрам! — проговорил он и в мгновение ока оказался рядом. Широкая ладонь без стеснения легла на мою грудь, толкнула назад.

— Тебе ещё рано вставать! — произнес он сиплым от сна голосом.

— Где я? — с губ сорвались еле слышные слова. Мне и самой показалось, что я только вздохнула, но то ли аббас догадался о смысле фразы, то ли действительно, ухитрился расслышать, но ответ последовал незамедлительно.

— Я принес тебя в храм, — а затем более спокойное, — ты умирала и никто, кроме Исхана, не мог бы помочь.

— Что? — моргнула не понимающе.

— Лекари Вазира оказались беспомощны.

— Но что случилось?

— Кто-то отравил тебя, — аббас не стал скрывать правды и за это я была ему благодарна. Но следующие слова мужчины, заставили меня горько пожалеть о своем мнении.

— Ты потеряла ребенка! — аббас пытался своим тоном произнести слова мягче, но ничто не могло смягчить такую новость.

Я заплакала раньше, чем осознала произошедшее. Ужас охватил меня, тело затряслось и, вскинув слабые руки, я поспешно закрыла лицо, пряча рыдания и слезы. Теперь я вспомнила и кровь на простынях. Но как это могло быть? Я ведь призывала к себе Кыяма и он сказал, что ничего нет…или слишком мало времени прошло, чтобы лекарь смог понять мое положение?

В любом случае, теперь было поздно. Я осиротела, так и не ощутив себя матерью. Одновременно меня покинули и муж, и не родившийся ребенок. И хотя я ещё не понимала, что это такое потерять дитя, я горевала от одной только мысли, что не подарю мужу то, о чем он так мечтал, уходя на войну.

— Майрам! — аббас словно в утешение, протянул ко мне руку, оторвал мою от лица, зажал в своей. В ладони неприятно саднило и я краем глаза заметила порез, расчертивший кожу тонкой линией затянувшейся ранки. Такая мелочь в сравнении с той раной, что сейчас открывается на душе.

— Успокойся!

Но я не могла. Я была слишком слаба. Я просто женщина, которая чувствует, как мир рушится у нее под ногами. Стало страшно, что и Шаккар больше не вернется домой. Что, если я потеряю и его тоже, что будет со мной, с моим сердцем?

«Он не простит тебе потери дитя!» — поняла я, когда злые мысли, будто тяжелые дождевые капли, стали бить несчастную голову.

— Успокойся! — повторил аббас. — Ты должна знать о том, что случилось!

Я вскинула глаза на его лицо.

— А Наима! — спросила тихо. — Где Наима?

— Не знаю, — ответил воин. — Ее искали по всему дворцу. Я поднял всех слуг, да и теперь эту ведьму ищут во всех закоулках города. Она не могла уйти далеко, если только… — он осекся.

— Неужели, это она! — произнесла я. — Но как? Но почему? Я ведь была с ней добра. Я старалась относится к ней, как к равной, я хотела отпустить ее, когда придет время.

Аббас покачал головой и сел рядом с моим ложем. Вздохнул и уронил голову.

— Мне кажется, во всем произошедшем есть и моя вина.

Непонимающе посмотрела на мужчину.

— Что? — спросила и снова сделала попытку сесть. Боль, чуть притупившаяся, вернулась снова и я скорчилась под простыней, прикрыв от муки глаза. Но я хотела узнать то, что не сказал аббас. Мне это было необходимо. Что за речи, что за слова и почему винит себя в произошедшем?

Я была глупа до наивности. Думала, что Наима за доброту и ласку ответит тем же, а она всегда принадлежала одной Сарнай и оставалась верной воительнице, несмотря на побои и грубость.

«Пора взрослеть!» — сказала себе.

Аббас хотел было продолжить говорить, как раздались чьи-то уверенные шаги, и я увидела человека, заходящего в комнатушку. Им оказался жрец. Тот самый, с которым недавно виделись во Дворце. Я невольно сглотнула, вспомнив о своем отказе на его жуткую просьбу. И этот жестокий человек, приветствовавший человеческие жертвоприношения, был тем, кто спас мою жизнь?

Неожиданно меня озарило. Такой, как Исхан не мог сделать это по доброте душевной, и я вопросительно посмотрела на аббаса.

— Что ты наделал? — спросила, а мужчина прищурил взгляд.

— Я сделал то, что должен был! — ответил. — Я дал слово своему брату сохранить твою жизнь, но каким способом… — и тут же добавил мягче, — я не мог иначе. После смерти ничего нет. Пока мы живы, есть шанс все изменить, а там, за чертой уже пустота и бездна!

Жрец растянул губы в подобие улыбки.

— Послушай слова своего умного друга! — сказал он, а затем шагнул вперед и опустился передо мной на колени. аббас отошел в сторону, чтобы не мешать. Видимо, Исхан пришел осмотреть меня.

Испуганно вцепилась руками в край простыни и подтянула выше. Даже слабость на мгновение отступила перед моим нежеланием, чтобы этот человек прикасался ко мне.

— Позвольте мне, принцесса! — сказал жрец и потянул на себя простынь. Я зажмурилась, подавив острое желание оттолкнуть руки мужчины и услышала шаги. Скорее всего, это вышел из комнаты аббас, чему я была только рада, поскольку Исхан задрал на мне тонкую ткань платья и чуть раздвинул бедра, начав свой осмотр.

— Вы лекарь? — спросила, надеясь, что разговор меня немного отвлечет от его действий. Но жрец все проделал быстро. Пощупал там, надавил здесь…

Когда простынь легла на место, позволив меня облегченно вздохнуть, мужчина взял мою руку в свою. Приложил к запястью пальцы.

— Когда-то я был им. Но с тех пор много воды утекло, и моя жизнь изменилась.

Запястье перестало его интересовать. На лице мужчины расплылось удовлетворение. По всей видимости, то, что ему рассказал пульс, его успокоило.

— Это счастье, что Великий Змей принял вас. Он не ко всем проявляет благородство! — сказал после и положив мою руку на циновки, посмотрел на меня пристальным взглядом, в котором словно плескалось солнце или расплавленное золото. Страшный такой взор.

— Что вы имеете ввиду? — уточнила.

Исхан снова потянулся ко мне рукой и взяв за правую кисть, перевернул ее ладонью вверх.

— Видите этот порез, принцесса?

Я поднесла руку к глазам.

— Да! — прошлась взглядом по заживающей линии.

— Это знак Змея! — пояснил жрец.

Я нахмурилась.

— Вчера, когда махариб аббас принес вас сюда, вы умирали, — сказал Исхан. — Никто не мог помочь вам, ни лучший лекарь повелителя Вазира, ни даже я, при всех моих возможностях врачевателя. Слишком сильный был яд, слишком поздно вас принесли.

«А может быть, ты просто помнишь, как я отказала тебе в просьбе, — мелькнул мысль в моей голове, — и оттого не стал помогать обычным способом, решив отомстить!» — жрец не вызывал у меня доверия. Словно прочитав мои мысли, Исхан произнес:

— Только не подумайте, госпожа, что я настолько мелок, чтобы мстить женщине!

Я даже вздрогнула, от его слов, а мужчина улыбнулся.

— Я догадался? — спросил он, но ответа не получил.

— Что вы сделали со мной? — спросила тихо, спустя затянувшееся молчание.

— Когда аббас принес вас сюда, у меня было мало времени и единственное средство, чтобы спасти вашу жизнь, было дать яд змеи.

— Что? — глаза расширились.

— Что вы так взволновались, госпожа? — он рассмеялся и золотые глаза засияли. — Вы ведь живы, а значит, мое лекарство помогло.