На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина. Страница 46

В этот момент из глубины комнаты к Лизе снова приблизился Василь, склонился над ней, будто желая рассмотреть вышивку. И пусть расстояние меж кушеткой, где сидела Лиза, и местом, где стоял Александр, было достаточно велико, он мог поклясться, что глаза его не обманули.

Мужские пальцы скользнули вдоль плеча, обтянутого муслином, касаясь лишь воздуха, но повторяя покатую линию тела. А голова склонилась так низко, что без особого труда можно было украдкой от женщин в комнате прошептать Лизе короткую фразу. Потому что Александр видел, как шевелятся губы Василя.

И тогда злость, едва погасшая в его душе в последние минуты под прямым взглядом девичьих глаз, вновь разгорелась пожаром, сжигающим все дотла. Как когда-то ранее…

Глава 12

— Берегитесь, ma chère Lisette, зверь сорвался с пут и весьма зол…

Тихий шепот Василя заставил и без того в последнее время напряженные нервы Лизы натянуться подобно струнам.

В неясном свете зимнего дня, она различила силуэт. И скорее некий внутренний голос подсказал ей, что за человек напряженно застыл сейчас в дверях одной из комнат анфилады и не отводит от нее взгляда. И зачем она только заняла эту кушетку? Могла бы сесть поближе к Пульхерии Александровне и матери, расположившимся у печи. Но потом тут же поправила себя — нет, не могла бы. Слишком мало света в глубине комнаты для рукоделия.

Тем временем мужская фигура отделилась от дверей анфилады и двинулась в ее сторону, и Лиза с трудом заставила себя отвернуться к окну. Она принялась внимательно разглядывать завитушки морозных узоров, судорожно пытаясь выровнять сбившееся дыхание. И не стала класть очередной стежок, опасаясь обнаружить дрожь пальцев перед тем, кто по-прежнему стоял сейчас за ее спиной.

— Отчего вы так желаете, чтобы я боялась его сиятельства? — прямой и короткий вопрос едва не застал Василя врасплох. Он склонился к ее аккуратно причесанной макушке так низко, что снова почувствовал аромат неизвестного ему цветка, который безуспешно пытался угадать последние полчаса.

Но звук шагов — резких и отрывистых, как и сам человек, что приближался к ним, заложив руки за спину, словно на прогулке, не дал Василю времени на раздумья. Он понимал, что легко мог бы уйти от вопроса — уж слишком близко был Александр. Но все же решил уважить Лизу:

— Оттого что не желал бы, чтобы вы расположились к нему. Ибо сие чревато последствиями.

И тут же его голос стал иным. Исчезли серьезные нотки, сменяясь привычной иронией и насмешливостью:

— А вот и вы, mon grand cousin! Признаться, не ожидал увидеть вас здесь…

— Отчего же? — резкий тон ударил будто наотмашь, а бровь говорившего в удивлении поползла вверх. При звуке этого голоса у Лизы даже мурашки пробежали по спине, отдавшись легкой дрожью в кончиках пальцев.

Василь вдруг смутился под прямым взглядом кузена. Выпрямился, решив более не дразнить зверя, за ледяным спокойствием которого легко угадывалась бушующая ураганом ярость. А потом и вовсе стушевался, понимая, что Александр легко может унизить его сейчас перед гостьей, произнеся то, что без особого труда и так читалось в темных глазах. «Как вы могли не ожидать моего появления, коли находитесь в моем доме?!»

Как же Василь ненавидел это выражение превосходства в глазах кузена! Превосходства во всем… И касалось то не только титула и состояния. И как же Василь восхищался кузеном! Так уж повелось с детства. Странная смесь ненависти и рабской любви к тому, кто всегда будет выше на голову, как ни прыгай. Сам Василь не преминул бы унизить своего противника, продемонстрировав силу своего положения. А вот Александр промолчал, сохраняя гордость кузена в целости, оставаясь при этом сильнее и выше… впрочем, как и всегда. Так чего же ради стараться в бесплодных прыжках?.. Вот и ныне Василь отступил — с легким поклоном удалился вглубь комнаты к дамам, сел на маленькую скамеечку у ног тетушки и стал разбирать ей спутанные нити для вязания.

Лиза даже разозлилась на Василя за это бегство, за то, что оставил ее на растерзание человеку, который и не думал следовать его примеру. Девушка понимала, что будет совсем уж невежливым, если она даже не взглянет на Александра, но не могла заставить себя отвести глаза от причудливых линий морозного кружева на стекле, при этом каждой своей частичкой ощущая его присутствие.

«Уходите! Уходите прочь от меня!» — словно говорили вся ее поза и затылок, повернутый к нему. Спиной Лиза чувствовала взгляд мадам Вдовиной и мысленный приказ той обернуться и быть любезной с Дмитриевским. Но подчиниться не могла. Не хотела. Пусть это было совершенным ребячеством, но хотя бы в этом она могла не уступить ему. Ранее Лиза уже подчинилась завуалированному вежливыми фразами приказу Александра прекратить свое мнимое заточение, но более не желала действовать по его указке.

Она вспомнила короткую записку, и как гулко забилось сердце, когда ее прочитала мадам Вдовина. Ничего особенного, только вежливые фразы на французском с выражением надежды увидеть Лизавету Петровну спустя долгие дни «хвори». А в конце постскриптум — как угроза: возможно, стоит послать за губернским доктором «…sur l'heure, si la maladie de mademoiselle ne laisse pas…»^[137], раз уж привычные средства не помогают.

Переглянувшись в тревоге, они обе поняли, что лучше спуститься к завтраку и прекратить эту глупую игру в затянувшуюся простуду. Лиза тогда нехотя стала одеваться, злясь на Дмитриевского за то, что прервал столь благословенное для нее уединение. Вдали от игр и притворства. Но не от самого себя. Ведь ей начинало казаться, что Александр навсегда вторгся в ее мысли и сны. Так же упрямо, как сейчас нависал над ней, явно не считаясь с ее желаниями.

— Permettez-vous?^[138] — прозвучало где-то над головой Лизы, и в ту же минуту она испуганно обернулась, уверенная, что он решил наказать ее за пренебрежение, вопреки всем правилам заняв место подле нее на кушетке. Но Александр уже сел на поданный лакеем стул, легко поймав соскользнувшую при ее резком движении вышивку.

— Благодарю вас, — Лиза как можно аккуратнее забрала пяльцы из его рук, стараясь не коснуться пальцев. Чем от души позабавила Александра, судя по его улыбке. Хотя… это движение губ так и не коснулось глаз, которые по-прежнему цепко следили за ней, будто стараясь проникнуть в самую ее сущность.

Лиза вновь склонилась к вышивке, отвернувшись от него, как можно дальше, насколько позволяла узкая кушетка.

— Я безмерно рад, что ваша хворь отступила, возвратив нам радость видеть вас, — промолвил Александр после недолгого молчания. И Лиза пожалела, что неудобная поза, в которой она сейчас сидела, мешает ей видеть его лицо. Зато он расположился таким образом, чтобы приметить любую тень на ее лице или даже легчайшее движение ресниц. Скрестил пальцы «домиком» и задумчиво наблюдал за тем, как скользит игла с шелковой нитью, как напряжена спина девушки, и слегка прикушена нижняя губа, очертания которой он отчего-то так хорошо запомнил со дня охоты.

Лиза решила проигнорировать реплику Александра, как, впрочем, и известие, что о ней справлялся даже отец Феодор, и что об ее здравии неустанно молились на каждой службе.

— Я поблагодарю его при случае, — сдержанно произнесла Лиза, намереваясь и далее игнорировать попытки Александра завести беседу. Чуть скосив взгляд, она заметила, как напряжена мадам Вдовина, делавшая попытки казаться дремлющей, и как пристально за ними наблюдает Василь, скручивая в клубок нити. Только Пульхерия Александровна, занятая своими спицами, выглядела безмятежной и равнодушной к тому, что происходило у окна.

— Он будет нынче за обедом, — заметил тут же Александр. — И будет рад убедиться воочию, что его молитвы возымели результат.

При этих словах рука Лизы чуть дрогнула, вытягивая иголку из полотна. А в груди уже разрасталось желание поступить ему наперекор и не спуститься к обеду. Но дальнейшие слова Дмитриевского снова перевернули все с ног на голову и спутали мысли Лизы…. как и его протянутая ладонь, появившаяся над вышивкой, несмотря на угрозу быть уколотой острой иглой.