Импульс (СИ) - "Inside". Страница 73

Сейчас не до этого.

В пятницу вечером Эмили возвращается с работы к себе домой на Трити-стрит, достает потертую сумку, кидает туда первую попавшуюся под руку одежду, зубную щетку и дорожную аптечку — больше собирать ей нечего — и проверяет билеты. Вылет в десять, прилет почти в семь, электронная регистрация за пару часов до посадки, а до аэропорта еще нужно доехать. Заводит будильник на пять и выключается, едва голова касается подушки.

Потом. Она обо всем подумает потом.

«Потом» наступает завтра, когда Эмили понимает, что опаздывает: трех часов ей явно не хватает на то, чтобы принять душ, позавтракать, все проверить и доехать. Ей бы их хватило с головой вчера вечером, когда Лондон стоял без пробок, но в такое время — она выходит из дома в шесть — город едва шевелится.

Семнадцатый автобус приходит вовремя, девяносто первый задерживается на двадцать минут, в метро ей приходится пропустить поезд, потому что слишком много народу, и до аэропорта она бежит, обгоняя утренний ветер.

Закинув ногу на ногу, Кемп в защитного цвета анораке и бессменной черной бандане разгадывает кроссворды — толстенная книга под названием «Медицинские шарады и загадки», похожая на старинный телефонный справочник, уже начинает раздражать всех присутствующих: анестезиолог то и дело спрашивает у дремлющей рядом Сары ответы. Операционная медсестра терпеливо отвечает мужу первые сто вопросов, а потом накидывает себе на голову капюшон стеганой куртки и уходит в глубокий игнор.

Дилан не сдается: пинает носком ботинка сидящего напротив Райли, уворачивается от ответного удара и громко, не смущаясь людей вокруг, интересуется:

— Орган, наиболее подверженный венерическим заболеваниям, шесть букв?

— Твой мозг, — рявкает Гилмор. — Ты достал!

В косухе, кожаных перчатках, с трехдневной щетиной и алыми волосами, хирург вызывает странное чувство уважения: чего только стоит размах его плеч и волевой квадратный подбородок. Эмили очень хочется снять с Дилана бандану и нацепить ее на Райли, придавая тому еще больше сходства с заядлым байкером.

Хармон возвращается, держа в руках подставку с шестью стаканами, — зеленый логотип Starbucks, запах свежесваренного кофе, согревающее руки тепло, — и раздает каждому.

Эмили благодарно кивает, лезет за кошельком, но Хармон только отмахивается.

— За лекарства не платят, — смеется ординатор.

Кларк отрывается от МакБука, коротко кивает и снова утыкается в экран. На пластиковой крышке стакана остаются едва заметные фиолетовые следы от помады.

— Физическое повреждение организма? — не унимается Кемп.

— Сломанная шея анестезиолога? — невинно интересуется Райли.

— Тьфу на тебя. Вот, смотри, еще загадка: у восьми пациентов обнаружили рак левого яи…

Когда объявляют посадку, Гилмор срывается с места первый.

…И вот сейчас она налажала. Где-то забыла поставить галочку в электронной регистрации, не указав, что им нужен бизнес-класс. Восемь с половиной часов трястись над океаном — то еще приключение, особенно для ненавидящей полеты Кларк.

Нейрохирург забивается к стене, закрывает на окне шторку, распахивает ноутбук, вставляет наушники в уши и погружается в себя, не реагируя на внешние факторы. Эмили осторожно забирает у нее пальто, оборачивает его в пакет-чехол и кладет на багажную полку над головой; рядом складывает свое, садится посередине, положив рюкзак в ноги. Рядом опускается Хармон; в метре от них Гилмор громко чертыхается на латыни, заявляя, что не собирается сидеть рядом с Кемпом. Анестезиолог злорадно хихикает и хлопает ладонью по сиденью рядом с собой. Сара просто сразу же засыпает, едва найдя точку опоры.

Черный Молескин распахивается на огромном, на четыре страницы, плане поездки; Эмили молится, чтобы со всем остальным она ничего не учудила.

Время различается на пять часов — по лондонским меркам они прилетают в половину седьмого, по оттавским — в половину второго. В два их ждет машина, которая доставит в тот самый «Фэирмонт», который так нахваливал Мосс. До семи — свободное время, в восемь — ужин и открытие конференции.

И это только первый день, думает Эмили, перелистывая страницы. В самом конце она набросала для себя примерный план: сходить на местный рынок, посетить национальную галерею, полюбоваться окрестностями мельницы Уотсонс, может быть, даже позвать Лорейн в театр: билеты тут гораздо дешевле, чем в Лондоне.

Планировки по часам Эмили выдал Мосс — швырнул в лицо очередную папку, а затем буквально устроил ей дождь из денег: в конвертах лежали расходные — на каждого около трехсот канадских долларов. На эти деньги медсестра с успехом могла забрать свой конверт и неделю существовать без работы вообще.

Знает: у Мосса ведь не в деньгах дело — он просто хочет, чтобы потом каждый из них отработал свои часы, прикрываясь зарплатой.

Человек человеку волк.

Впрочем, Джонсон выкидывает его из головы очень быстро: объявляют завершение посадки и полную готовность ко взлету.

Эмили никогда не летала на самолетах: путь из ее родного городка до Лондона она проделывала на поезде. Гигантские летающие машины всегда были для нее чем-то недосягаемым: в Терсо едва-едва ходили поезда, чего уж говорить о самолетах!

Осматривается: вопреки ее опасениям, самолет не набит битком — в середине салона есть одиночные свободные места и еще два свободных кресла впереди. В каждое встроен экран, розетка, откидной столик, кнопка вызова стюардессы и «джек» для наушников. Места вокруг достаточно — не развалиться, конечно, но локти развести можно; сидеть удобно и мягко — под головой плотные подушки; в сетчатом кармане прямо перед ней спрятан пассажирский набор: полупрозрачный чехол с берушами и расческой, одноразовые носки, крем для обуви, пластиковая ложка, зубная щетка и бальзам для губ.

Осмысленность этого набора явно оставляет желать лучшего.

Экраны загораются — Эмили видит мерцающую точку, догадывается: это их самолет. Картинка чуть уменьшается, подсвечивая весь путь: им действительно предстоит пересечь Атлантический океан. А еще Ирландию, Ньюфаундленд, Новую Шотландию и половину самой Канады.

— Любишь летать, Джонсон, да? — спрашивает Хармон.

— Я никогда не летала, — честно отвечает медсестра.

Кларк отрывается от бешеного щелканья по клавишам, молча смотрит на нее и качает головой:

— Серьезно?

— Я больше поездами, — тушуется Эмили. — Меня не укачивает, не волнуйтесь, доктор Кларк.

Она все еще не может выговорить «Лорейн» при других.

Чертова трусиха.

Нейрохирург фыркает и вдруг отодвигает шторку с окошка.

От этого жеста сразу становится теплее.

Эмили оказывается права — ее действительно не укачивает, только с перепугу она кладет руку на колено Лорейн и впивается ногтями так сильно, что лицо Кларк приобретает страдальческое выражение.

Но руку медсестры она не смахивает.

На высоте шестидесяти тысяч футов табло «пристегнуть ремни» гаснет, и по всему салону разносятся щелчки. Сразу же начинают вставать пассажиры и звучать сигналы вызова персонала. Лорейн убирает МакБук в сумку для ноутбука, ставит под кресло и вглядывается в записи Эмили: медсестра вовсю расставляет цифры на тех местах, которые хочет посетить в первую очередь.

— Что вы вообще можете сказать об этом… Э-э-э… Джасмине? — Кемп обматывает своим шарфом проснувшуюся жену.

— Говорят, их главврач встречается с какой-то медсестрой, — цокает языком Сара, пытаясь отмахнуться от него.

— Но-но! У меня в Сиэтле есть знакомый кардиохирург — очаровательная женщина с синими волосами, — замечает Райли. — Мы виделись на нескольких конференциях. Так вот, она недавно женилась на своей практикантке. А ты говоришь — главврач и медсестра! Вот он — семейный бизнес. Да, Лори?

Кларк многозначительно прокашливается:

— По-моему, брак и работа — не самые совместимые вещи.

Кемп издает смешок:

— Ну, тебе лучше знать. — И подмигивает.

Лорейн закатывает глаза:

— А я думала, что тебе.