Повелитель моря (СИ) - Миллерова Агния. Страница 59

Анри не пришлось долго раздумывать над словами францисканца — память услужливо вернула его в момент, когда встреченные его отрядом братья попытались отговорить их везти больных в монастырь. «Похоже, нашу вчерашнюю встречу монахи описали весьма подробно. Наверное, даже слова Себастьяна ему доложили!» — невольно восхитился молодой человек, но вслух сказал то, что его волновало гораздо больше, чем личность доносителя:

— Увы, мой осведомитель не так расторопен, как ваш, брат гвардиан, и я пока ничего не знаю о своих людях, вверенных заботе братьев. Надеюсь, вы сможете развеять мои волнения?

— Сожалею, сеньор Анри, но мои известия не обрадуют вас. Сразу по полуночи один из ваших солдат покинул этот грешный мир. Братья сейчас отпевают его в капелле святой Анны. Если вы не желаете доставить его тело родным в Белиз, мы похороним его на нашем кладбище. Как вы решите, брат мой? — гвардиан по-отечески ласково взглянул на собеседника.

— Думаю, будет благоразумнее оставить его тело здесь. Что может быть почётнее, чем покоится в монастырской земле? Но если же у него осталась в Белизе семья, она будет извещена и, если пожелает, то успеет перевезти тело в город, — ответил Анри. — А что с иными больными, вверенными заботе братьев?

— Что же касается остальных — их состояние не ухудшилось, и это вселяет надежду, — почему-то печально произнёс брат гвардиан. Сердце Анри сжало неприятное предчувствие. — Однако болезнь проявилась у ещё одного из ваших людей. Полагаю, вы захотите и его предоставить нашим заботам? — сердобольно сказал падре и ласково посмотрел на гостя.

— Кто это? — выдохнул Анри. Волнение сдавило горло, а по спине побежала струйка холодного пота.

— Это один из ваших офицеров — идальго Мигель Контрерас.

— Кто? — не веря услышанному переспросил молодой человек. Комок, перекрывший дыхание предчувствием, что будет названо имя доктора, постепенно исчезал.

— Ваш арестант, сеньор Анри, вне всяких сомнений, болен чёрной рвотой, — брат Диего посмотрел в глаза собеседнику, словно пытаясь прочитать его мысли. — Почуяв себя неважно, он понял, что болен и пожелал исповедаться.

— Да-да, конечно, — рассеяно пробормотал Эль Альмиранте. — Надеюсь, вы позаботитесь о нём, пока он не поправится?

— Конечно, сеньор Анри. И если Господь услышит наши молитвы и исцелит его, что вы намерены делать с ним дальше?

Анри пожал плечами:

— Это не от меня зависит, брат гвардиан. Его судьбу будет решать трибунал.

Священник покачал седой головой:

— Разве вы не подтвердили мне, сеньор Анри, что именно вашему решению подчиняется эта экспедиция?

— Да, но я не военный, я всего лишь торговец, который не остался равнодушным к судьбе испанок, попавших в плен к индейцам. Я возглавил эту миссию лишь для того, чтобы разрешить конфликт мирным путём. Но военные вопросы губернатор Белиза поручил решать дону Себастьяну.

— Я знаю это, сеньор Анри. Но знаю и то, что дон Себастьян прислушивается к вашему мнению, — голос францисканца был доверительно-ласков до умиротворения.

— Почему вас так волнует судьба идальго Контрераса, брат гвардиан? — в сознании Анри зашевелилась подозрительность.

— Не его судьба меня волнует, брат мой, а ваша! Прощать оступившихся — это богоугодное дело. Но простив целой деревне индейцев убийство испанского сеньора и его слуг, вы не проявляете снисхождения своему соотечественнику, допустившему всего лишь минутную слабость. Проявляя милосердие к одним, нельзя его лишать других! Будьте последовательным в своих богоугодных деяниях, брат мой, и Господь не оставит вас без своего внимания! — гвардиан сокрушённо покачал головой и ласково взглянул на Анри. — Вы давно были на исповеди? — этот вопрос застал молодого человека врасплох.

— Не более трёх месяцев назад, брат гвардиан!

— Что же гнетёт вашу душу сейчас, брат мой? — францисканец участливо наклонился к сидящему рядом мужчине.

Анри задумался. Он всегда остерегался открываться незнакомым людям, даже если они облачены в рясу. Однако ласковый взгляд глаз, голубых, как вода Гондурасского залива, проникновенный голос и сияющий в солнечных лучах белый ореол над головой священника располагали к откровенности.

— Кровь на моих руках, брат Диего, — тихо сказал Анри и посмотрел на свои руки.

— Чья кровь жжёт вас, брат Анри? — всё так же участливо продолжал расспрашивать монах.

— Людская, брат гвардиан. Кровь врагов, убитых мною и теми, кого я вёл. И кровь моих друзей и соратников, убитых врагами. А теперь на них и кровь того солдата, что умер ночью, потому что я привёл его туда, где он нашёл свою погибель, — Анри посмотрел в чистые глаза старого священника: — Простит ли меня Господь, если я до конца дней своих намерен убивать?

— Кто ваши враги, брат Анри? — улыбка исчезла с лица францисканца, но голос его был по-прежнему спокойным и ласковым.

— Мои враги — это враги Испании. Но даже если вдруг Испания завершит все войны, ими останутся отбросы рода человеческого, занявшиеся морским разбоем, — сжав кулаки и повысив голос, Анри выплёскивал на гвардиана свою боль.

— Убивать врагов своей страны — это не грех, брат Анри, это доблесть! Что же касается идущих на смерть за вами — они умирают за благое дело и предстают перед Господом чистыми, аки младенцы! Не стоит винить себя за их гибель. Ибо только Господь определяет, когда и кого призвать к себе, — горячая сухая рука францисканца легла на кулак Анри. — Да, кстати, брат мой, что было причиной жуткой кончины вашего человека этой ночью?

— Не смотря на строгий наказ, он наелся ядовитых яблок, — ответил Анри, вдруг почувствовавший себя опустошённым.

— Маленьких яблок смерти? — задумчиво переспросил гвардиан.

— Да, маленьких зелёных яблок с дерева смерти, — повторил Анри.

— Я не раз слыхал истории о жутких болезнях и смертях, вызванных плодами и соком манцинеллового дерева, но впервые вижу какую страшную смерть оно несёт! Видать, этот человек допустил не один тяжкий грех, раз Господь послал ему такие мучения! Возможно, напрасно ваш доктор облегчал его страдания опиумом, — брат Диего перекрестился. — А что за змея укусила другого солдата? — в голосе отца гвардиана благоговейный ужас вдруг сменился любопытством.

— Старый майя, что пришёл с нами, назвал её сурукуку.

— Похоже, что Всевышний был к этому солдату более милостив. Нам приходилось отпевать укушенных ею колонистов. Его же жизнь уже вне опасности. Если, конечно, Господь не пошлёт ему новое испытание в виде чёрной рвоты.

— Эта болезнь разносится комарами и москитами, напившимися крови больных обезьян, — неожиданно для себя сказал Анри. Опустошённость вдруг наполнилась удивлением, а потом добавился страх.

— Откуда вам это известно, брат мой Анри? — внезапно оживился францисканец.

— Не знаю, брат гвардиан, — честно ответил Анри. — Но я точно знаю, что это так. Не позвольте летающим кровопийцам кусать вас, и эта болезнь не коснётся братьев.

— К счастью, вокруг обители леса были вырублены давно, а река не близко, так что москиты редкие гости в монастыре. А тех, что навещают нас, братья научились выкуривать, — Анри не мог не заметить, как повеселел голос гвардиана.

— Значит, Господь знал, почему направил нас сюда, под сень святого Бонавентуры, — перекрестился Анри. Опасения отступили под натиском воодушевления, которое передалось ему от брата Диего.

— Господь всегда знает, что делает, — закивал головой францисканец и поднялся. Встал и Анри, понимая, что разговор закончен. Священник обошёл стол и, дождавшись, когда тоже самое сделает и его посетитель, взял Анри за локоть. — Надеюсь, вы прислушаетесь к своему милосердному сердцу и примите правильное решение относительно вашего арестанта.

— Да, брат гвардиан, я прислушаюсь к вашему совету и своему сердцу, — покорно склонил голову Эль Альмиранте.

— Вот и славно, брат мой! — священник положил руку на склонённую тёмно-русую голову и произнёс: — Пусть всемилостивый Господь наш дарует вам долгую жизнь, сеньор Анри, держа над вами свою охранную руку! — после этого он осенил Анри крестным знамением и протянул ему руку для поцелуя.