Повелитель моря (СИ) - Миллерова Агния. Страница 61

Анри подошёл к прикроватной тумбе из грубо сколоченных досок, на которой стоял глиняный кувшин и небольшая чаша. Налив воды, он подал её идальго.

— Выпейте, ваша милость. Не стоит тратить сейчас силы на разговоры, мы поговорим об этом позже, когда ваша милость поправится.

Идальго отчаянно оттолкнул чашу, выплеснув на пол часть воды, и поднялся. Однако, пошатнувшись, ухватился за выставленную вперёд свободную руку Анри и вновь опустился на постель.

— Пейте! — приказным тоном сказал Эль Альмиранте.

На этот раз лейтенант подчинился.

— Ваша милость останется в монастыре до выздоровления, что же касается просьбы вашей милости, то пока что я могу обещать лишь то, что попрошу дона Себастьяна не давать ход рапорту до возвращения вашей милости в Белиз. Вы согласитесь со мной, капитан? — последнее было сказано в сторону дона Себастьяна.

— Нет, сеньор Анри, — последовал жёсткий ответ. — Недостойное поведение нельзя простить даже низкому сословию — батракам и пеонам, но особый спрос с дворянина. Верный своему долгу, я готов был терпеть оскорбления идальго Мигеля Контрераса до тех пор, пока нас связывала военная дисциплина. По окончании этой экспедиции я планировал вызвать его на дуэль. Но когда лейтенант Контрерас попытался дезертировать, я отказался от сатисфакции, поскольку обязанность поставить перед судом офицера, поднявшего бунт, главенствует над желанием призвать к ответу оскорбителя. Разумеется, пока идальго болен, он не может отвечать ни за первое, ни за второе, но недостойным поведением он уже оскорбил память своих славных передков и должен понести заслуженное наказание. Если же вы намерены просить меня при докладе губернатору о экспедиции упустить инцидент с неповиновением его офицера, то вы должны осознать, сеньор Анри, что ставите меня в неловкое положение, — Себастьян многозначительно посмотрел на Эль Альмиранте. Заметив на лице друга недоумение, продолжил: — Если Господь не призовёт идальго Контрераса к себе, известив сеньора Альвареса о произошедшем спустя некоторое время я буду выглядеть словно подлец, который пытается свести счёты с лейтенантом. Поэтому я не могу согласиться с вами, адмирал, и выпустить из рапорта упомянутый инцидент.

— А если я попрошу Вас повременить с докладом до того, как мы вернёмся в Белиз с сеньорой Паулой и иными испанками? Если к тому моменту сеньор Мигель будет ещё жив, вы отчитаетесь перед сеньором губернатором так, как посчитаете нужным, — предложил Анри.

— Хорошо, — кивнул капитан-лейтенант. — Если за время нашего путешествия за сеньорами в миссию францисканцев идальго Контрерас покинет этот мир, я не упомяну в своём докладе бунт, предоставив суд над его душой Господу и славным предкам. Но предупреждаю вас, сеньор Анри, если идальго выживет, даже в случае, что вам удастся заставить меня забыть вину офицера Контрераса, то я буду требовать сатисфакции от идальго Контрераса за его оскорбления. Но как вы планируете избежать нашей встречи с губернатором сейчас? Неужели вы хотите отбыть на поиски миссии не уведомив сеньора Альвареса?

— Правильно ли я вас понял, дон Себастьян, что от обвинений в бунте мою честь может спасти лишь смерть? — вмешался идальго и снова попытался встать, но не удержался на ногах и рухнул обратно.

— Да, лейтенант, — голос аристократа был тих и невозмутим, но весь его вид выражал презрение.

— Ну что же, верните мне мою шпагу, и вы сможете получить свою сатисфакцию прямо сейчас!

— Хватит! — резко выкрикнул Анри. — Дон Себастьян человек чести, а не убийца! Горячность вашей милости я приписываю лихорадке. Я готов простить вашей милости все оскорбления в мой адрес, полагая, что Господь уже наказал вашу милость за них, но я не могу решать вопросы чести за дона Себастьяна. Ежели эта болезнь не заберёт жизнь вашей милости, а мне удастся уговорить капитана не рапортовать о бунте губернатору, дуэли вашей милости, похоже, не избежать. Так что лечитесь, набирайтесь сил, чтобы зрители успели увидеть хотя бы один выпад вашей милости.

— Вы намерены уговорить меня забыть о инциденте, сеньор Анри? — брови капитан-лейтенанта приподнялись, выдав удивление.

— Да, капитан, но только в том случае, если идальго Контрерас поклянётся честью своей и своих славных предков что подаст рапорт на увольнение из гарнизона и покинет Белиз, — Анри посмотрел на лейтенанта: — Ваша милость хорошо слышал меня?

— Да, сеньор Анри, — лейтенант с трудом встал, придерживаясь за адмирала, повернулся к висевшему над изголовьем распятию, поднял правую руку и заговорил прерывисто и натужно: — Я, идальго Мигель Контрерас-и-Эрреро, даю слово дворянина и клянусь памятью предков, что покину службу в гарнизоне и уеду из Белиза, если Господь явит мне своё милосердие и дон Себастьян не убьёт меня на дуэли.

Анри помог сеньору Мигелю снова сесть на постель и, повернувшись к распятию, перекрестился:

— Я призываю в свидетели дона Себастьяна и Господа и принимаю клятву вашей милости.

Подобрав упавшую на постель чашу, он снова наполнил её водой и протянул больному.

— Выпейте, ваша милость, а потом прилягте. Полагаю, наш разговор закончен.

— Нет, не закончен, — идальго схватил Анри за руку.

Только сейчас, почувствовав горячее прикосновение, Анри осознал, насколько силён жар у сеньора Мигеля.

— Чего ещё хочет ваша милость? — Анри посмотрел на мокрого от проливного пота и дрожавшего от озноба идальго и содрогнулся. «Да минует меня чаша сия!» — невольно вспомнились ему слова молитвы.

— Я выполнил ваше условие, сеньор Анри, теперь ваша очередь, — заплетающимся языком проговорил сеньор Мигель.

— Справедливо, — Анри поставил на тумбу чашу и, вновь повернувшись к распятию, поднял правую руку: — Я клянусь своей честью и памятью отца, что ни от меня, ни от дона Себастьяна, губернатор не узнает о проступках лейтенанта Мигеля Контрераса, — договорив, повернулся к дону Себастьяну: — Теперь моя честь в ваших руках, капитан.

— Я не нарушу вашей клятвы, адмирал, — сухо сказал дон Себастьян с лёгким поклоном.

— Благодарю вас, сеньоры, за проявленное великодушие, — прохрипел идальго, положив руку на сердце. При попытке изобразить поклон его сильно качнуло. Опершись руками о постель, он повернул голову в сторону дона Себастьяна: — А теперь верните мне мою шпагу!

— Я передам её на сохранение братьям, — пообещал аристократ.

Удовлетворённый идальго попытался кивнуть, но схватился за голову и со стоном упал на постель.

Уже в дверях Анри вдруг остановился и повернулся к больному:

— Какие отношение у вашей милости с гвардианом?

Лейтенант вновь застонал и перевернулся на бок, продолжая сжимать голову руками и поджав колени. Анри не уходил, ожидая ответа.

— Он двоюродный брат моего отца, — наконец, ответил идальго и вдруг содрогнулся. С усилием приподнявшись на руках он крикнул: — Уходите! — и свесил голову с постели. Его рвало.

Перекрестившись, Анри насадил шляпу и вышел в коридор вслед за доном Себастьяном.

В атриуме солдаты, сбившиеся небольшими кучками, гудели, как пчелиный рой, изредка прерывая гул громким хохотом. В центре самой большой группы Хуан что-то месил в корыте, наделяя этим обступивших его людей.

Доктор перебегал от одной группы к другой и, сильно жестикулируя, раздавал указания. Заметив появление во дворе Анри и Себастьяна, кинулся к ним.

Увидев лицо доктора друзья не смогли сдержать улыбки.

— Да-а, будучи кровососущей тварью я бы умер от страха, увидев вас, сеньор Антонио! — пошутил Анри, рассматривая плотную коричневую глиняную маску на эскулапе.

— Зря зубоскалите, сеньоры! Там и на вас хватит, Хуан обо всех позаботился, — огрызнулся доктор и махнул рукой, облачённой в перчатку, в сторону индейца. — Кстати, сеньор Анри, он ничего не знает о том, как передаётся чёрная рвота.

Улыбка сошла с лица Анри.

— Возможно, вы узнали это от касика? — предположил Себастьян.

— Нет, — задумавшись покачал головой Анри. — Я хорошо помню разговор с ним. Этой темы мы не касались.