Беседы с Майей Никулиной: 15 вечеров - Казарин Юрий Викторович. Страница 25

видит, лица на мне нет, были только два зеленых глаза, а все остальное –

фарш. Пришла бабушка из народа и принесла мне литровую банку. Она

варится 14 или 12 часов, берется какой-то жир, в нее добавляются по ча-

сам всякие лечебные травы, потом эти вытаскиваются, другие варятся.

Мне сказали мазать, что бы ни было. Терять мне было нечего. Я стала ма-

зать, на лице образовалась корка, как керамическая, она стала трескаться,

и из этих трещин текла сукровица и гной зеленого цвета. Поскольку я не

могла выходить в таком виде, какая работа могла быть? И тут все – зано-

сило дорогу снегом, и не каждый месяц можно было пробиться. Пришла

я в Магнитогорск за документами, пришла к этому начальнику, этот на-

чальник встает и припомнил все буквы, которые можно было вспомнить:

«Я-то думал преступника отправляю, а тут девочка. Ребенок, вот тебе до-

кументы, все, подписываю. Домой, к маме». Я приехала домой, надо ска-

зать, еще лет семь потом ходила закутанная шалью, даже дольше. Ну, вот

эта бабушка, народ, народ пришел на помощь. Там пили, конечно, все

по-зверски. Этот Васька пьяный приходил, доползал и ложился поперек

моей двери. А одну ночь не дополз. Они в два топора мою дверь рубили…

Человек, наверно, знает, душа знает, что будет.

Приехала сюда-то, а меня никуда не принимают. Стала работать

у мамы в бухгалтерии в ЖКО. Иду как-то, и навстречу идет Давид Абра-

мович Биберган, папа композитора Вадима Бибергана. Очень хороший

человек. И говорит, я тебя возьму, приходи, будешь у меня учиться. А тог-

да организовывали совнархозы, и в совнархозы шла масса людей, которые

имели ВПШ (высшая партийная школа). И были институты, которые учи-

ли на инженеров. И у него была лесная промышленность. Надо сказать,

что там были такие любопытные люди, которые действительно знали, что

это им нужно. Серьезно к этому относились. Для меня это имело один

положительный результат – я поняла, что экономистом не буду никогда.

Это дело под характер. Это особый дар. Для этого душа должна иметь

какой-то особый крен, чтобы видеть все пространство, которое действи-

тельно за этим стоит. Оно должно быть внятно и интересно. Я понимаю,

что оно есть, но мне оно не нужно. Но, с другой стороны, лишних знаний

не бывает. Я его окончила и тут пошла… Советский Союз был во многом

государством фантастическим. Эту странную фантазийную его структу-

ру как-то не отразили. Оно было даже не страшным. Не успели человека

догнать, он убежал, о нем забыли, он живет. У меня была знакомая, у ко-

торой отца и мать расстреляли, она принадлежала к семье, которая под-

лежит полному уничтожению. Квартиру закрыли, и должен был прийти

человек, опечатать. Она сидела на табуретке, от страха дверь прикрыла.

Соседка видит, что девочка тут, и увела ее к себе. О ней забыли, девочка

выжила. Когда я пошла в университет, никто ни о чем не вспомнил, мне

никто не задал ни единого вопроса.

Ю. К.: На филфак?

М. Н.: Да, сдала экзамены: литература, сочинение, немецкий…

Я и литературу хорошо знала. И историю хорошо знала. Вопрос был по

маршалу Рокоссовскому – я про него знала все, какое вооружение было,

какие полки, абсолютно все, где ложные аэродромы… А это был 45-й

год, когда союзники ротами сдавались в плен немцам. Они немедленно

обратились к верховному главнокомандующему, то есть к Сталину, что-

бы немедленно было начато наступление, чтобы подтянуть часть войск.

Я начала свой рассказ так: по состоя нию на такое-то число такого-то года,

эти двинулись во столько-то, эти во столько-то. Один товарищ говорит:

все, хватит. Другой – нет, пусть продолжает, я никогда ничего подобного

не слышал. Я им все рассказала. На чем мы и расстались. Я оттуда ушла

сразу же на заочное. А что мне с ними делать? Там сидят люди после

школы. К тому же послушала сколько-то лекций и ушла. И совершенно

правильно сделала.

Самый фантастический случай был, когда я была в состоянии родо-

вой горячки пошла сдавать логику. Я не дошла до корпуса, где филфак,

пришла на Куйбышева. Нашла логику, взяла учебник. Все выучила, сдала.

Преподаватель мне говорит: «Одного не могу понять, зачем вам на фил-

факе математическая логика?» Ну, нужна, так нужна. Я выучила и сда-

ла математическую логику. Самое интересное, прошло два или три года,

я снова встретила этого человека. Это, оказывается, был какой-то выда-

ющийся ученый, имя которого упоминается во всех учебниках по всему

миру, который в силу того, что очень мозговитый, времени на решение жи-

тейских проблем не имел. Где бы он ни работал, его постоянно изживали,

поскольку его присутствие делало всех остальных людей идиотами. И, на-

конец, он как умный человек понял, что нужно с этим завязывать и пошел

работать механиком или фрезеровщиком на механический завод в Курга-

не. Потом вспомнили его, нашли: он стоит у станка на механическом за-

воде в Кургане. Когда его нашли, начали приглашать, он сказал: «Нет, нет,

я тут стою, никому до меня нет дела, думаю о своем». Вот такому человеку

я сдала математическую логику. А на филфаке никто ничего не заметил.

Ю. К.: А у кого диплом писала?

М. Н.: Диплом писала у Субботина36. Эта работа мне никогда не нра-

вилась. Просто приехал Кочкаренко и сказал: «Ты что, Майечка, диплом

надо писать о том, на что тебе наплевать. Никогда не надо писать отчет-

ную работу о том, что тебе нравится».

Ю. К.: А когда с Володей познакомилась?

М. Н.: Я с ним познакомилась в 62-м. Я никогда ни с кем не знако-

милась. Всегда исходила из того, что Бог с кем надо – сведет, с кем надо –

разведет. Наверно, я была совершенно права. То, с кем меня бог свел,

это было то самое. Что мне надо. Баба Саша всегда говорила, что ничего

искать не надо, все само тебя найдет. Это было в библиотеке, там сидели

денно и нощно, и поскольку у меня там работала любимая подруга Гера,

36 А. С. Субботин, профессор, в то время заведующий кафедрой советской литературы.

мне давали читать те литературы, которые другим не давали. Все можно

было прочесть. В городе Свердловске было абсолютно все. И как-то вече-

ром, поздно, мы уже уходим, а в зале идет какое-то мероприятие, мы туда

заглянули, а там люди на трибуне, красные плечи, какая-то круглая голо-

ва. Я на цыпочки поднялась, не видела его лица, не знала, как его зовут,

и отшагнула в коридор с абсолютной уверенностью, что за этого человека

я выйду замуж, и у меня будет дочка Маша. Пока мы ходили, одевались,

они выходят из зала, и Вова тоже. В те времена все читали стихи. Все пи-

сали стихи. Знакомства заводились необыкновенно просто: можно было

спросить, читал ли ты такую-то книгу или попросить сигаретку, и дружба

твоя уже идет полным ходом. Когда мы выходили, он подходит и говорит:

«Девочки, вы куда?» А мы шли тогда к Лидке, у нее родителей не было

дома. Мы все шли тогда к Лидке, уж не помню точно зачем, какая-то у нас

была «высокая цель». Читать Вертинского на польском языке (улыбает-

ся). Он: «Ну, тогда я пойду с вами». Тогда это решалось необыкновенно

просто. Мы сидели там всю ночь, разговаривали, а утром я пошла на ра-

боту. Я всегда работала. С 18 лет работаю, уже 55 лет. Я всегда говорю,

это безумие – столько работать. Жуткое дело. И вот мы пошли – я утром

на работу, Гера тоже на работу, в библиотеку. А он не знаю, куда пошел.

Лидка осталась. Я тогда работала в академии коммунального хозяйства,

исследовала все старые сады и парки. Товарищи, это все очень интерес-