Круг двенадцати душ - Матлак Ирина. Страница 28

Следуя указанному маршруту, я дошла до конца коридора и остановилась перед тем самым окном. Жирная стрелка на схеме указывала куда-то вниз, поэтому я наклонилась и внимательно осмотрела пол. Откинула угол ковровой дорожки, после чего осмотрела подоконник, под которым обнаружилось небольшое углубление. Сунув туда руку, я коснулась чего-то продолговатого и явно металлического. Еще не взглянув на свою находку, уже знала, что это ключ. Не спеша радоваться, я еще раз обшарила так называемый тайник и извлекла оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Развернув его слегка подрагивающими от нетерпения руками, прочитала одно-единственное слово, подчеркнутое и обведенное несколько раз: «Кабинет».

Спустя несколько секунд я обнаружила маленькую приписку внизу, из которой не разобрала ни слова. Единственное, что удалось понять, — она была написана на древнем, «мертвом» языке, который теперь изучали лишь как часть истории. Зная о том, что также его использовали маги и колдуны, я подумала, что непонятные слова могли являться чем-то вроде заклинания. Для чего именно Делора его написала, я не знала, но явно не просто так.

Вернувшись к себе, первым делом сожгла оба листка — и найденный, и вырванный из блокнота. Перед этим выучила написанные слова, хотя так и не разобралась, что они обозначают.

Не в силах успокоиться, я стала ходить по комнате, сжав при этом в руке ключ. Решиться выйти куда-то этой ночью было невероятно трудно, практически немыслимо. Днем мне казалось, что я больше никогда не решусь на такой шаг, но сейчас это было необходимо. Понимала, что если не попаду в кабинет сегодня же, то просто сойду с ума от ужаса, неизвестности и чужих тайн.

— Верить никому нельзя, — проговорила для самой себя, в этот момент думая об экономке, сообщившей о болезни Делоры.

Теперь я окончательно уверилась в мысли, что миссис Эртон либо врала, либо сама не знала о том, что происходит. Делора явно узнала нечто важное, каким-то образом сумела достать ключ и, предчувствуя неладное, сумела спрятать его, чтобы передать мне. Затем от нее попытались избавиться, но убийство живущих в поместье девушек явно не входило в планы неведомых мне лиц, поэтому они действовали, использовав черную магию.

Как только я пришла к такому умозаключению, мне стало совсем плохо. С каждой минутой пребывания здесь мои личные страхи-змеи увеличивались, обвивали, сжимали тело и душу, мешая дышать. Я ненавидела страх и всю жизнь с ним боролась, но сейчас подавить не могла. Наверное, бояться в таких обстоятельствах — естественно, но и одолеть такое состояние крайне необходимо.

Глубоко вдохнув, я задержала дыхание и постаралась отрешиться от эмоций. Представила, будто настоящая я прячусь в самых глубинах сознания — там, где меня невозможно достать. Выдохнула, сконцентрировалась и стала дожидаться наступления ночи.

Когда пришла Бекки, я позволила ей подготовить постель и помочь мне переодеться, чтобы не вызывать лишних подозрений. Следуя правилу «никому не доверять», я не хотела рассказывать о предстоящей вылазке даже своей горничной.

К моей тихой радости, за окном шел лишь тихий дождь и никакой грозы не случилось. Гром бы мешал слышать, что происходит поблизости, и шансы оказаться застигнутой в кабинете в таком случае увеличивались.

Когда время перевалило за полночь, я накинула шаль и, взяв ключ, бесшумно выскользнула в коридор. Вначале собиралась переодеться в платье, но подумала, что в случае встречи с кем-либо лучше оказаться в ночной сорочке — так проще оправдаться, сказав, что не спалось, вышла пройтись и заблудилась. На сей раз я захватила с собой и свечу, но зажигать ее не спешила.

Весь путь до кабинета преодолела впотьмах, и огонь зажгла, лишь оказавшись перед нужной дверью. Вставляя ключ в замочную скважину, отстраненно подумала о том, что ночные прогулки входят у меня в привычку.

Руки дрожали, и попасть ключом в отверстие получилось не сразу. Мысленно я ругала себя за трусость и изо всех сил старалась не обращать внимания на раздающиеся в доме шорохи. Каждый стук ветки о стекло, каждая ударяющаяся о него капля и свист ветра в каминных трубах заставляли меня вздрагивать.

Как только я перешагнула порог кабинета и заперла изнутри дверь, стало немного легче. Это помещение не выглядело таким запущенным, как многие из прочих комнат особняка. Книги на полках стояли в идеальном порядке, на полу и мебели не было пыли, а у вычищенного камина стояли приготовленные на растопку дрова. Поставив свечу на стол, я выделила себе несколько минут на то, чтобы осмотреться, после чего принялась искать документы. Чувствовала себя при этом гадко — вором, пробравшимся в чужой дом и рыскающим в не принадлежащих ему вещах. Спасало лишь осознание того, что мои теперешние действия являются крайней необходимостью. О том, что будет, если сюда зайдет Виктор или кто-то из прислуги, я старалась не думать.

К своему глубочайшему удивлению, в кабинете особой магии не ощущалось — только та, что пропитала все поместье. Но защитной, которая была наложена на комнату первого этажа и ограждала от взлома, здесь не было. Идя сюда, я не сомневалась, что отыскать необходимые бумаги будет непросто, вряд ли граф хранит их в легкодоступном месте. Мои ожидания оправдались: все ящички письменного стола были заперты, и имеющийся у меня ключ к ним не подходил.

Не спеша сдаваться, я обыскала книжные полки, зная, что иногда ценные документы прячут меж страниц фолиантов. Личная библиотека лорда Баррингтона была небольшой, но выдавала его хороший вкус. Впрочем, в настоящий момент литературные предпочтения графа меня ничуть не волновали, и, не обнаружив на полках искомого, я испытала разочарование.

Опускать руки и уходить сейчас было бы глупо, поэтому мне пришлось прибегнуть к крайней мере. Использовать полученную из записки информацию было невероятно страшно, я ведь не знала, что именно скрывала написанная на листке фраза, и оставалось надеяться на верность своего предположения. Так же, как и я, Делора должна была понимать, что просто так вскрыть ящики стола не сможет и, видимо, решила прибегнуть к магии.

Переставив свечу на пол, я присела рядом и осмотрела резьбу замков, при этом воспроизводя в памяти выученные слова.

— Триет фо тасс, — прошептала с замиранием сердца, но ничего не произошло.

Тем не менее возникло твердое ощущение, что я нахожусь на верном пути, поэтому повторила попытку. Звуки странной фразы увязали в сгустившемся, пропитанном мраком воздухе, так и не возымев никакого действия. Потребовалось не менее пяти неудачных попыток, чтобы наконец что-то получилось. Замки не открылись, но я поняла, как нужно действовать. Сосредоточившись, вперила в них немигающий взгляд и позволила каждой крупице наполняющей меня силы проникнуть в произносимые слова. Принцип был известный — поверить, пожелать и принять это желание как самое главное на свете.

— Триет фо тасс, — повторила уже громче, после чего раздались пять последовательных щелчков.

Сперва я не поверила в то, что все получилось, что я сумела правильно применить магию, но долго радоваться себе не позволила.

Поочередно открывая ящик за ящиком, я перерыла находящиеся в них бумаги. В первых двух хранились какие-то векселя и счета, не имеющие отношения ни ко мне, ни к остальным девушкам. Несмотря на это, я просмотрела их все, не желая упустить из виду ни одной мелочи. В остальных обнаружились бумаги куда более интересные, а именно — искомые договора. Увидев суммы, уплаченные лордом Баррингтоном семьям девушек, я испытала шок. В условиях были указаны те моменты, о которых мне уже было известно, в том числе со слов миссис Эртон. Не буквально, но, по сути, все мы действительно находились в полной власти графа. Нарушение любого из установленных им правил влекло за собой немыслимо огромную неустойку, оплатить которую не сумел бы даже мой опекун, не говоря о простолюдинах, каковыми являлись родственники большинства девушек.

Обнаружив в последнем ящике еще двенадцать договоров, я сперва подумала, что это копии. И каково же было мое удивление, когда оказалось, что эти документы датированы десятью годами назад, и девушки в них упомянуты совсем другие. Судя по всему, ранее в этом поместье уже собирали девушек, но не восемь, как сейчас, а двенадцать.