Чернолунье — Свобода для заключённого (СИ) - "Dir Blake". Страница 23

Лилит хмыкнула, обратив взгляд на луну, холодную и безразличную ко всему сущему. Пусть на дворе уже была глубокая ночь, на улице было светло, как днём. Близость огня согревала, а от сырого воздуха вились волосы.

Лилит вдохнула поглубже. Она любила ночь, но сегодняшняя была слишком уж насыщенной, и на сердце было неспокойно. Слишком многое произошло: она почти умерла по своей глупости, но не от этого было тревожно. Она предчувствовала — дальше будет только хуже. Лилит казалось, эта ночь станет поворотной в её жизни. Нет, она уже стала. Никогда ещё она не ощущала этой непонятной тревоги и безысходности, словно она перешагнула черту, за которую вернуться обратно нельзя. Да. Она больше не сможет вернуться к своей обычной жизни, никогда.

Она не хочет возвращаться.

Ей вдруг стало так стыдно за то, что она не попрощалась с Байардом как следует: с раздражающими слезами, соплями и крепкими объятьями. Конечно, старик бы не плакал, в его стиле было бы радостно послать её к черту и хлопнуть дверью перед её носом. И пусть у него и был скверный характер, но он так долго воспитывал её, помогал, даже из дома за долги не выгнал, многому её обучил. Без него она давно бы уже отправилась на опыты… вместе с другими беспризорниками. А она поступила как последняя…

— Если мы уже отправляемся в путь, то я хочу забрать кое-что из вещей, — заявила Лилит, когда Дай подошёл ближе.

Она выдавила виноватую улыбку и закинула руку ему на плечо.

Он раздраженно вздохнул, но всё же пригнулся и придержал её за запястье.

— Ничто не сплочает людей лучше, чем хороший мордобой и общие неприятности!

— Вижу, сил у тебя достаточно, чтобы шутить, — насмешливо глянул на неё Дай, но вдруг закашлялся от дыма, окутывавшего ближайшие окрестности.

Она резко повисла на его шее всем весом, Дай чуть не клюнул носом.

— Ты чего?! — возмутился он.

— Ничего! — передразнила Лилит. — Ну и хиляк же ты. Только не будь мне обузой.

— Кто здесь ещё обуза, Каштанка?

Ⅲ

Байарду было тяжело. В последнее время у него давление скакало, как лань по горам. Сказывалась приближающаяся старость и изнуряющий образ жизни. Он стал редко выходить на дела и вообще покидал дом только по крайней необходимости.

Вся жизнь начала катиться к черту, когда он впервые почувствовал, что постарел. Однажды посмотрел в зеркало и не узнал себя. Ему показалось, что перед ним стоит не он, а кто-то другой: какой-то заросший старик с весёлыми морщинками в уголках глаз.

В молодости Байард активно прожигал свою жизнь выпивкой, женщинами, опасностями. Нырял в авантюры с головой, и его не волновало ничего. Танец на краю погибели приносил ему небывалую радость. Он не задумался, что однажды это всё может закончиться.

Пока был молод и горяч, Байард не думал о таких обыденных вещах как семья и не понимал старых наёмников, мечтающих уйти на покой не в схватке с монстром, а в собственном доме в окружении заботливой жены и детей.

Но теперь он понимал их как никто другой.

Жена его умерла при родах. Тогда он впал в ужасную апатию, начал заливать своё горе алкоголем и из-за этого внешне состарился ещё на десяток лет. Силы его покинули. Байард настолько отчаялся, что мог пойти на самый отчаянный шаг… убить себя. Ему казалось, что жизнь была кончена, но в тот роковой момент он встретил Лилит.

Однажды, на одном задании по патрулю окрестностей, он вместе с другими наёмниками столкнулся с поездом. Работорговцы угнали его, а товаром стали дети-беспризорники. Они везли их на какую-то очень выгодную сделку. Все наёмники прекрасно знали, что организация, приобретающая подобный «товар», ставит над детьми опыты. Многие не выживают или изменяются навсегда. И, чаще всего, эти изменения связаны с монстрами. Детей превращали в получудищ-полулюдей, а неудачные эксперименты отпускали в лес. Бедные дети, потерявшие рассудок, какими-то невиданными инстинктами всегда стремились вернуться к людям, к своей семье, друзьям. Но вместо приятного воссоединения они начинали этих людей сжирать. Тогда и появились наёмнические разведотряды из городов, находящихся близ Проклятого леса.

Однажды Байард сам стал свидетелем «воссоединения семьи». Это был налет монстров на одну маленькую деревню. Наемники быстро среагировали и уничтожили всех, но один сумел прорваться. Байард погнался за ним и догнал возле одного деревянного амбара. Уродливое чудовище, казалось, кого-то поджидало, тогда Байард смог хорошо его рассмотреть: оно было два метра ростом, стояло на мощных задних лапах, вытянутая волчья пасть была разинута, а из неё текла густая черная слюна. Нечто похожее на эту слюну сверкало на солнце и двигалось по некоторым местам его серого волосатого туловища. Острые клыки чудовища опасно поблескивали, но его глаза…глаза были полны слез. Байард как наяву слышал жалобный детский плач, исходивший из его горла. Сначала он подумал, что монстр проглотил ребёнка, но нет. Определённо точно звук издавал сам монстр.

Из амбара вышла женщина и обомлела. Корыто с водой выпало из её рук, а вода расплескалась на землю. От ужаса ноги её подкосились, монстр сделал к ней несколько неуверенных шагов и склонил над ней свою клыкастую морду. Женщина тряслась от страха, но потом посмотрела монстру в глаза и произнесла: «Маркус?».

Имя эхом отдалось в голове Байарда. Это воспоминание до сих пор приходит к нему во снах и каждый раз женщина с тихой надеждой произносит имя монстра. Нет. Ребенка.

«Маркус».

Женщина протянула руку к его морде, и ребёнок внутри него зарыдал громче и отчаянней. И в следующую секунду монстр откусил женщине голову.

Слезы текли из его глаз, но он продолжал с животной яростью вгрызаться в её тело. Он рвал её на куски, кровь обагрила пасть и лапы. Гробовую тишину вокруг прерывал лишь чавкающий, хлюпающий звук.

Тогда Байард впервые столкнулся с одним из неудачных экспериментов секты.

Лилит была среди детей, перевозимых на поезде. Девчонка ввязалась в конфликт с одним из перевозчиков. Она кричала и отчаянно билась, хваталась за мальчика, которого должны были увести. Он был «избран» новым подопытным. Мальчишка был страшно напуган, но спокоен, похоже, он смирился со своей судьбой. Он сказал ей нечто грубое, оттолкнул. Девчонку схватили другие дети. Но она продолжала вырываться и ещё долго кричала ему вслед.

Байарда поразило её глупое благородство, упорство и бесплодные попытки спасти друга. Она напомнила его самого в молодости: глупого и горячего, сражающегося за справедливость и товарищей.

Один из мужчин ударил девчонку кулаком в живот. Она скорчилась на земле от боли, а второй добавил металлическим прутом по спине, судя по его ругательствам, она укусила его, когда вырывалась.

Но Лилит не сдавалась, она бросила ему в лицо оскорбления. Мужчина размахнулся прутом, дабы ударить по её наглой улыбке, но Байард схватил его за руку.

Он сам толком не понимал, зачем решил вступиться за безродную девчонку. Спасение её жизни ничего ему не даст. Но когда подошли остальные наемники, он уже выкупил Лилит у работорговцев.

Он нашел в этой маленькой нахальной девочке с бесстрастным кукольным лицом новый смысл жизни. Он решил, что будет воспитывать её сильной, чтобы она смогла постоять за себя и свой скверный язык и не умерла глупой смертью в какой-нибудь подворотне.

Так и было, он обучал её, а она заменила ему семью, стала его нерождённой дочерью. Но когда пришло время выпустить птенца из гнезда, он не смог.

Музыка граммофона стихла, и Байард приподнял головку проигрывателя, вытащил пластинку и бережно уложил в коробку рядом.

— Лилит не любит твой подарок, Эмили, — обратился он в пустоту, ласково погладив раструб.

Эмили. Так звали его жену. Она однажды подарила ему этот граммофон. Притащила из какого-то ломбарда, где отхватила его за полцены. Старенький и местами пошарпанный он выглядел, мягко говоря, непрезентабельно.

Первая пластинка, которую они поставили, была джазовой композицией, не этой, но очень похожей. Всегда, когда он хотел вспомнить свою жену, то ставил джазовую пластинку в проигрыватель.