Красные камзолы (СИ) - Ланков Иван. Страница 22

— Шустрее, шустрее, православные! Сам командир батальона приехал, господин майор Небогатов со свитой, смотр устраивать будут! — тараторил Федька, щуплый денщик порутчика Нироннена.

Убедился, что мы с ребятами зашевелились и начали одеваться и быстро убежал к следующей хате.

Я глянул за окно — время совсем раннее. Солнце только-только встало. По нынешним июньским меркам это, получается, где-то пять часов утра. Получается, командование из Риги ночью выехало. Впрочем, чувствую себя вполне выспавшимся. Здесь у нас комфортно. В хате выделили достаточно просторную комнату, Сашка подсуетился и соорудил из сена и тряпок уютные матрасы — только называл их тюфяками почему-то. Да и пост закончился, питались хорошо. В общем, гостиничные условия, грех не выспаться.

Быстро одеваемся, парами помогая друг другу. Нательное белье, панталоны, рубаху, камзол. По случаю смотра — ботинки со штиблетами. Пояс с лядункой и штыком, перевязь со шпагой, наспех расчесать гребнем волосы и перехватить ремешком — косу заплетать времени нет, как и на возню с пудрой. Собрались быстро, минут за пять. Вдвоем, когда одеваешь друг друга — оно получается быстрее, чем одеваться самому.

— Жора, кафтаны брать? — спросил Сашка.

Я задумался на минуту. Блин, вот ведь упущение. По форме одежды уговора-то в роте не было. Вроде время летнее, теплый войлочный кафтан можно и в обозе оставлять. А с другой стороны — построение же, надо при параде быть…

А, пес с ним!

— Все брать. Упаковываемся как в поход, со всем фаршем. Перед построением скинем вместе с ранцами куда-нибудь неподалеку, если остальные без них.

Ребята понятливо кивнули, похватали мушкеты из пирамиды у стены, закинули на спину собранные с вечера ранцы и по одному вышли из комнаты. Ерема чуть задержался — быстро скатывал все шесть матрасов, на которых мы ночевали. У нас тут все как на спортивных сборах — дежурный по комнате меняется каждый день, вещи с вечера всегда упакованы и собраны в ранец. На всякий случай. Это Фомин дал совет такой — каждый день ранец держать в таком виде, будто с утра в поход. Это помогает не обрасти лишним барахлом на долгом постое.

На улице нас уже ждал хозяин дома с ведром воды и что-то по привычке ворчал на латышском. Степан ему что-то на латышском же ответил. Тоже лыко в строку — за счет степановского знания языка у нашего капральства с местными отношения получше, чем у соседей.

Мы наскоро умылись из ведра и колонной по одному выдвинулись по единственной улице из деревеньки к месту сбора, сопровождаемые собачьим лаем со дворов.

Кажется, мы первые из всей полуроты. В карауле сегодня второе капральство, капрала Смирнова, тоже из Ефимовских ландмилиционеров. Вот не знаю, пойдут они на построение или останутся сторожить ротное имущество, оставленное в деревне? Впрочем, то не моя печаль.

Прошагав метров двести оглядываюсь. Мои ребята идут в ногу, стараются ступать след в след, как на зарядке. Справные, одеты по форме, с мушкетом на ремне за спиной, с ранцем, в чистых ярко-красных камзолах, освещенных красным же рассветным солнцем. Метрах в двадцати позади нас догоняет второй шестак нашего капральства, с самим Ефимом во главе. Тоже одетые по форме и со всеми вещами. А в деревне только-только начали выползать на центральную улицу остальные. Кто уже одет по форме, кто еще только в исподнем. Потихоньку поднимался шум-гам, барабанщики там, суетящиеся вестовые… Вот что значит — Фомин и Нироннен живут в другой деревне. Там, небось, бардака поменьше.

На учебной лужайке стояла знакомая карета, запряженная четверкой лошадей, невдалеке гарцевали штук десять верховых. Явно оглядывались и рассматривали что тут и как, да рассматривали прибывающих солдат. Господину майору уже поставили походный столик со стульями, прямо перед дверцей кареты, и он сейчас спокойно восседал на стуле и пыхтел трубкой. Рядом навытяжку стоял порутчик Нироннен, чуть поодаль — все шесть наших ротных ундер-офицеров, вместе с Фоминым. Или уже сержантов? Пес его разберет, как их теперь величать, по новому артикулу или по старому…

Чуть сбавили шаг, соединились с шестаком Ефима, пропустили капрала вперед и ровной колонной по одному пошли к расчищенной площадке для построений. Так, сержанты наши все без кафтанов, в одних только камзолах. Очень хорошо, значит, нам не придется по такой погоде париться в этой зеленой недошинели. Пусть так и висят скаткой на ранце, вместе с епанчей.

Фомин показывает какой-то знак Ефиму и мы проходим на место для первой линии. Нироннен тем временем говорит майору:

— Шестое капральство роты, старший — капрал Иванов.

Майор кивает, смотрит на ручной хронометр и делает какую-то пометку в разложенной на столе бумаге.

Рота собиралась еще около часа. Хотя от лужайки до обоих деревень было минут десять быстрым шагом. Причем были уникумы, которые приходили как на зарядку, в одном исподнем, а потом бегом бежали обратно в деревню одеваться по форме. Некоторым приходилось возвращаться за оружием. Были люди с перегаром и следами вчерашнего порока на лице. Порутчик Нироннен стоял красный как рак, на скулах играли желваки, глаза метали молнии. А вот майор, напротив, пребывал в благодушном настроении.

— Четыре капральства прибыли через полчаса после объявления тревоги. Плюс еще два капральства у тебя в караулах стоят в деревнях, верно? Итого — полроты боеготовы. Это лучше, чем в тех ротах, что я смотрел вчера и третьего дня.

Майор отложил перо и, окруженный свитой молодых и не очень офицеров прошелся вдоль строя.

— Значит так, Мартин Карлович. Вот эти три капральства — майор показал на нас и выстроившиеся за нашими спинами второй и третьей шеренгой так же быстро собравшихся ребят — готовь к выступлению. Капралов ко мне на постановку задач. Дай над всей этой командой толкового унтера за старшего. А сам возьми вот этих моих птенчиков — жест рукой в сторону свиты — и обучи строевому смотру, пусть немного погоняют разгильдяев.

Порутчик вытянулся в струнку и щелкнул каблуками.

Интересный жест, кстати — щелкнуть каблуками. Приподнимаешься на носках, разводишь пятки в стороны и с гулким шлепком бьешь их друг об друга. После чего снова встаешь на всю стопу. Здесь это считается жуть как круто. Эдакий аналог воинского приветствия. Хотя, конечно, ни о каком "щелкнуть" речи не идет. Вернее назвать было бы — шлепнуть голенищами. Но оно не так благозвучно. Да и, опять же, может это оно так в поле, на грунте и траве получается — шлепнуть голенищами. А где-нибудь в столице, на лакированном паркете да в лакированных же сапогах — кто знает? Может, там и получается именно щелкнуть и именно каблуками.

Толковым ундером назначили, разумеется, Фомина. Задача — выставить три заставы вдоль дороги вверх по течению Двины до встречи с заставами Вологоцкого полка. Обеспечить проход армейского обоза. Сопровождать обоз будут драгуны Каргопольского полка. Надо будет с умным видом посмотреть их подорожные грамоты и прочие важные бумаги, посверкать штыками и вообще создать видимость, что дорога контролируется армией Ее Императорского Величества. Особенно форсить надо перед местными, чтобы отвадить лихих людей от ненужных мыслей. Ну и всяких проезжих кто не похож на крестьянина — тоже постращать немножко. То есть мы сегодня работаем чем-то вроде поста ГАИ ГИБДД. Ну хоть какое-то разнообразие.

Так как выход считается боевым — то ружья должны быть заряжены. По счету Фомина, на глазах одобрительно улыбающегося в усы майора Небогатова сотни раз отработанными движениями цепляем штыки, заряжаем мушкеты и в колонну по трое выдвигаемся в сторону Рижского тракта. Оставляя за спиной суету начинающейся муштры. Я бросил вгзляд за спину — ну да, кого-то особо похмельного уже будут учить. Вон, тело в одной нательной рубахе по бревну распластали, а рядом суетятся понаехавшие офицерики со шпицруттенами.

Пожалуй, это хорошо, что мы выпендрились явиться с полным снаряжением да в числе первых. Муштра солнечным июньским днем, да еще и под присмотром стаи старших офицеров — сомнительное развлечение.