Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей. Страница 147

Разговор с Херном подтолкнул её к размышлению над ещё десятком теорий насчет своего состояния. Создавшаяся путаница очень раздражала Ядвигу. Она наполнила свою кружку до самых краев и залпом осушила её. Острая боль разом захлестнула её голову, разогнав абсолютно все мысли, и притупила все чувства.

— Я поняла тебя, Херн, — прошипела она, превозмогая неприятную горечь во рту.

— Обо мне мы поговорили. Теперь давай о тебе.

— Что тебя интересует? — спросила она и, следом, столкнула бутылку со стола. — Боже, какое мерзостное чувство во рту! Больше не капли в рот не возьму.

— Почему бы нам не бежать отсюда?

— Что? — Ядвига надеялась, что ослышалась.

— Сбежать к портовому городу Гункаджима, а оттуда уплыть на острова, где ты смогла бы осуществить свою мечту? Я готов воплотить её.

— А ты знаешь, чего я желаю?

— Ты хочешь обрести покоя. Мужа, детишек. Семью, словом. Жизнь с тихом селении где-нибудь на отшибе.

— Я хочу принести мир не только себе, но и всему человечеству, раз уж это в моих силах.

— Хоу И так сказал?

— Кое-кто поважнее, — Ядвига вспомнила Сигурда.

— Кто же?

— Ты уже перебрал, Херн. Хватит.

— Нет, я говорю вполне серьезно. Зачем тебе…

— Да потому что я была изгнана из селения своим собственным отцом, переживающим за собственное положение! Он отобрал мою любовь, мою преданность, мою землю, мое будущее! Он оставил меня ни с чем, принудив отправиться в бессмысленные скитания. Смерть была моим освобождением, но и её у меня забрали!

— Успокойся, — Херн потянулся к бутылке, дабы наполнить её кружку. Ядвига соскочила с места, опрокинула стол и пнула обескураженного Херна в живот. Тот завалился на спину. Ядвига разбила бутылку о ножку стола и замерла. Она зажмурилась, дрожащие пальцы крепко сдавливали горлышко. “А что такое стряслось?”, - размазанным голосом спросил едва стоящий на ногах подвыпивший муж и, запнувшись о торчащую половицу, упал. Ядвига выдохнула и отшвырнула бутылку.

— А потом на меня свалили бремя спасительницы, рассказав о Великой цели, — продолжила она очень умиротворенно. — Я согласилась потому что…потому что…что мне ещё оставалось? Я хотела стать кем-то, не хотела оставаться никчемной отшельницей! А там гляди и покой найду, и мужа найду…и семью…

Слова застревали у неё в горле, высушивая его. Откашлявшись, Ядвига пошла прочь из паба. Херн не видел её слез, но точно знал, что они хлынули по щекам как только она отвернулась.

Ночь. Такая безмятежная, нетипичная для нынешнего севера. Ядвига стояла на той же смотровой площадке, глядя еловых верхушек. Тихая ночь приносила ей одну только тревогу, клубящуюся в животе. Гармунд стоял в строю на первом ярусе. Весь побритый, умытый, расчесанный. Новые латы любо смотрелись на нем. Да любая дева могла бы запросто отдаться ему, если бы не думала повнимательнее присмотреться. Все окружение, отражающееся в его глазах, потеряло четкие очертания. Разговоры рядом стоящих воинов он и вовсе не слышал. Подбитый глаз гноился (благо, его скрывала ещё свежая ткань). А душа его столь очерствела после многочисленных ранений, что вряд ли изменится. Херн пребывал на соседней горе, и все его мысли были заняты предстоящим боем. Он наверняка знал, что выживет, какая бы неразбериха здесь не случилась. Но. Он не мог самому себе объяснить значение этого “но”. Случай в пабе пристыдил его, однако он не смог побороть свою гордость и извиниться. Возможно, именно это его терзала. Возможно и нет. Рустам пребывал на той же горе, что и Херн, но на самом первом ярусе. Ему уже не терпелось вступить в борьбу со злом и почувствовать, как боги даруют ему прощение за свершенные грехи.

Хоу И встал рядом с Ядвигой и, сказав лишь, как сильно обожает такую тишь, помалкивал. “Надвигается буря”, - вскоре произнесла она. Хоу не поверил, однако, подняв глаза, удивился. Буря и правда приближалась с запада, подминая под себя лес. “Херн солгал”, - впервые Ядвига заметила в голосе Хоу тревогу. В звуках бури отчетливо прослеживалось рычание волколаков. Сотни зверей вылетели из леса, точно гонимые бурей, и бежали вверх по горе. “Волколаки! Приготовьтесь! Стрелы! Мужаемся! Давай-давай, на позицию!”, - возникало отовсюду, будто поочередно воспламеняющиеся факелы. Первая стрела пролетела над головой Гармунда. Это Хоу И. Стрела его попала четко промеж звериных глаз. “Гора закрыта!”, - отчитался стражник. Ядвига вопросительно взглянула на Хоу. Последний объяснил, что защищающих от Зова шлемов хватило только на воинов. Остальным придется побыть в заключении на время битвы, если Зов не лишит их разума. Ядвига понимала, что иначе нельзя было поступить. Хоу И продолжал стрелять.

Воины слаженно приготовились к обороне, зарядив пушки и арбалеты. Лучники натянули тетивы, ожидая приказа. Несущаяся на крепость буря прикрыла всю стаю. Целиться было бессмысленно. Огонь! Тысячи стрел разом метнулись к врагу. Однако вся эта темная туча была мигом разогнана ветрами бури. Часть стрел летела обратно, звонко ударяясь о воинские латы. “Пускай!”, - крикнул командир. В небо взмыли десятки прямоугольных коробок, распавшихся в небе. Хвосты высвобожденных стрел пылали алым огнем, точно ускоряющим их. Это позволяло стрелам преодолеть природный заслон. Круглые снаряды с “холодной” сердцевиной уже рвались где-то в пучине бури. Грохот наступающих ветров оглушал. Снег забирался меж металлических пластин, принося не самые приятные ощущения. Командиры приказали обнажить мечи и приготовиться в бою. Гармунд уже давно стоял с орудием в руках, массируя рукоять пальцами.

Буря обуяла горы. Ряды лишились всех неуверенных, слабых и пугливых воинов — резкий порыв ветра просто смел их. Десятки тел неподвижно лежали у основания стены. А сколько свалились с ярусов? Погода была целиком и полностью на стороне зверей, хотя ранее она занимала, скорее, нейтральную позицию. Если предыдущие две атаки были отбиты воинами почти запросто, то третья принесла неожиданные трудности, к которым армия была недостаточно подготовлена. “Волколаки уже на подходе к стенам!”, - кричал командир. — Встретим же их подобающе!”. Затрещали арбалеты. Волны алого пламени с характерным шипением вырвались из отверстий в стене, вызвав резкий и очень завораживающий контраст красного и белого цветов. Волколаки ревели, укрепляя уверенность воинов в очередной, уже третьей, победе над неугомонной стаей. Бомбы продолжали разрываться где-то внизу. Отлетевший осколок слегка поцарапал шлем Гармунда. Повезло. Другому воину такой осколок пробил лицо, а третьем порезал шлем. Последний, к слову, с испугу сбросил шлем со своей головы и замер. “Он без шлема! Отойдите от него! Нет, руби его, он уже с врагом!”, - возникли множественные голоса. Воин метнулся в сторону и стащил с двух лучников шлемы, но третий четким ударом снес ему голову. Так на стены неприступной крепости проник хаос, понемногу сокрушающий первую линию обороны. Защитникам пришлось распределить свои силы на борьбу не только с наступающим полчищем зверей, но и с поддавшимися зову союзниками. Последними волколаки распоряжались довольно умно: одна часть сражалась и пополняла собственные ряды, а другая бежала дальше. Стража первого яруса уже вовсю била из всех орудий, нередко попадая по своим собратьям на стенах. Сказывалась плохая видимость и нарастающая паника. Ещё недавно захлебывающееся под огневой мощью крепости наступление прорывало первую линию обороны. Взрыв одной из ячеек в стене, откуда лился алый огонь, привело к тотальному прорыву стаи к первому ярусу. Хотя настенные защитники все ещё противились своему проигрышу. Тот же Гармунд продолжал биться на стене, пока вставший на его пути волколак не сбросил его вниз своей когтистой лапой, оставившей глубокие порезы на латах.

С соседней горы уже вовсю доносились звуки битвы. Хоу И продолжал стрелять по зверям. Только вот много ли значили его стрелы? Да, бил он прицельно, но за время одного его выстрела волколаки могли растерзать до дюжины воинов. Ядвига была шокирована. Она видела, как падали крепости, не способные ничего сделать против волколаков, но все то, что могло спасти их, находилось здесь. Хоу доложили, что родственники запертых в горе людей, пытаются попасть внутрь. Или укрыться там от ужасов битвы. Хоу велел сдерживать натиск “бунтовщиков” и, при необходимости, “разить предателей мечом”. Ядвига понимала необходимость таких мер, но сердце её разрывалось. Она прониклась жалостью к воинам, чьи родственники остались внутри и, вполне возможно, уже под контролем Зова. Но ничего не могла с этим поделать.