И солнце взойдет (СИ) - О'. Страница 173

В тот же день, когда решалась судьба дальнейшей карьеры, Максимильен Роше привел их на кладбище. И впервые за десять прошедших лет Рене пришла навестить две могилы. Однако, пока она смотрела на крошечное надгробие у своих ног, понимала, что не чувствует ничего. Ни грусти, ни жалости, ни доброты. Мари Элиз Роше — некогда плод и целый тридцатисантиметровый человек — была для неё никем. Лишь золотистой строчкой на камне и двумя датами, что были указаны вплоть до секунд — сорок одна минута и маленькая половинка. Рене честно пыталась найти в себе хоть каплю сочувствия или понимания, но в голове вертелся только один вопрос: почему? Из-за чего это случилось с ней? Какого черта именно она должна была расплачиваться за чьи-то ошибки и неудачи? Ответа, конечно же, не было. Так что Рене равнодушно положила приготовленный букет на очищенную плиту и направилась прочь. Туда, где сердце пока ощущало хоть что-то.

Могилу Виктории она могла отыскать даже в бреду и ослепшей. Рене помнила каждый шаг, шорох травы, запахи нагретых камней и всегда чуть сыроватой земли, а потому шла бездумно, пока мозг зачем-то считал ряды надгробий и замечал темные пятна свежего грунта. В прошлом она проводила здесь много времени — часы, едва ли не дни напролет. И вот теперь, когда обещание выполнено, пришла пора встретиться вновь. Рене остановилась перед простым светло-серым гранитом, опустилась на корточки и смахнула несколько опавших на него листьев. Стояла середина августа, но осень неуклонно спускалась с французских гор. Взгляд упал на бронзовые пуанты, которые блестели медным боком несмотря на прошедшие годы, и Рене медленно выдохнула. Ее собственные так и остались лежать где-то в глубине Хабитата. Господи, кажется, она вообще оставила там всю свою жизнь, начав с герберы и закончив чертовым прошлым! Стиснув со всей силы зубы, Рене прикрыла на секунду глаза, а потом аккуратно выложила охапку белых свадебных амариллисов. Таких же гордых, недоступных и чистых, какой была Вик несмотря на то, что с ней сделали.

За спиной замерли шаги, но Рене не повернулась. Наоборот, она чуть наклонилась вперед, чтобы провести кончиком указательного пальца по одной из бронзовых лент.

— Тебе снятся об этом кошмары? — негромко спросил Роше.

— Один раз, — задумчиво ответила Рене и поправила слегка загнувшиеся лепестки одного из соцветий. — Теперь я вижу другое.

— Может, все-таки стоит поговорить с…

— Нет, — отрезала Рене, а затем резко поднялась на ноги. — К тому же, я уеду через три дня.

Седые брови Максимильена Роше удивленно взлетели вверх, однако его немедленно взяли под руку и повели прочь от тяжелых воспоминаний. И хотя операция на желчном прошла без проблем, Рене отлично знала, что для полноценного восстановления надо нечто повеселее угрюмых мыслей.

— Я хотела дождаться родителей, чтобы поговорить. Но, кажется, уже не успею. Вряд ли мне дадут время до следующей весны, — немного злее, чем хотела, продолжила Рене.

— Тебе предложили работу? Где?

Они вышли за ворота и одновременно прикрыли ладонью глаза от бьющего солнца. Жест вышел настолько одинаковым, что Роше улыбнулся. Иногда кровь действительно значила не больше, чем символы в медицинской карте.

Неожиданно Рене остановилась и резко обернулась, скользнув пристальным взглядом по пустой улице. Она оглядела каждый камень и припаркованную машину, прежде чем нахмурилась. Послышалось? Так странно… Рене потерла татуировку за ухом. Она была точно уверена, что кто-то крикнул вдалеке ее имя, но улица была пуста. Совершенно.

— Так, куда ты направишься? — переспросил тем временем дедушка, и Рене вынырнула из своих ощущений. Однако чувство чьего-то присутствия не исчезло. За ней словно следили.

— Понятия не имею, — пожала она плечами, прежде чем еще раз безрезультатно оглянулась и уверенно открыла тяжелую дверцу большой машины. К черту! — Где-то в Канаде.

Недоуменный взгляд Максимильена Роше остался по ту сторону бронированного стекла. Что поделать, если Рене действительно не знала, где этот… Гаспе.

Глава 48

Город, что стоял на самом краю огромной страны, гордо носил титул колыбели французской Канады. Именно здесь был поставлен первый французский крест, и здесь же поднялись в воздух три королевские лилии. Отсюда начала свой отсчет «страна Канад», сам Квебек, и открыл пристань первый международный порт. А потому Рене, которая вот уже десять часов тряслась по восхитительным местным дорогам, что пролегли среди диких лесов, надеялась найти хоть какое-то подобие цивилизации. Но скромный городок, который предстал с высоты одного из горных хребтов Гаспези, не дотягивал по своему уровню даже до пригорода Квебека.

На самом деле, стоило практически сразу заподозрить в этом месте черную дыру мирового прогресса. Еще в тот момент, когда на запрос билета из железнодорожной компании, пришел ответ — рейсов нет. Никаких. Ни поездов, ни самолетов, ни теплоходов. Только холодный автобус, три пересадки и сутки в пути. Рене ошарашенно моргнула, потом набрала указанный в конце пригласительного письма номер телефона некоего Поля и услышала радостное: «Мы вас встретим!» Что же, ее действительно ждали и готовы были любой ценой доставить до места работы. Рене не страдала ненужной скромностью, а потому прекрасно осознавала, что в таких городах подобные ей врачи — событие едва ли не национального масштаба. Разумеется, кто хотел провести жизнь с видом на унылый залив Святого Лаврентия и почти в тысяче километров от центра провинции? В месте, где из развлечений лишь не очень горные лыжи и нерест лосося? Верно. Никто. Только Рене Роше, которой было настолько плевать, что она согласилась на первое же предложение. Так что всего лишь за три дня очень важная для мира Женева сменилась совершенно неизвестной точкой на карте.

А в Гаспе… было холодно. Даже когда с неба светило еще жаркое летнее солнце, ветра с залива едва не сбивали с ног. На горизонте периодически появлялись подтаявшие айсберги прямиком из Ньюфаундленда, и тогда в лицо веяло снежной крошкой. Помимо этих сомнительных радостей, здесь царила вечная сырость. Она забиралась в дома, пускала на краске ужасные пузыри и расписывала некрасивыми пятнами отштукатуренные потолки. Бесконечная влажность вынуждала едва ли не круглосуточно сушить одежду у радиаторов, чем создавала идеальные условия для пожаров. И Рене, что вышла из сухого кондиционированного воздуха старой машины, моментально почувствовала, как отяжелели от влажности волосы, джинсы и тонкая черная водолазка. Святые небеса, страшно представить, какой ледяной кошмар здесь творился зимой. Тем временем кто-то тронул ее за плечо, и Рене испуганно вздрогнула.

— Доктор Роше, пойдемте, я покажу вам больницу и отделение, — радостно прогорланил тот самый Поль.

Привезший Рене водитель был крупным краснощеким санитаром с обветренными руками и широкой улыбкой. Он радостно описывал прелести Гаспе три часа кряду, прежде чем понял, что его пассажирка, кажется, задремала. Два перелета, бессонная ночь и все те же кошмары вымотали бы кого угодно. Но все же Рене постаралась взбодриться и оптимистично кивнула. Ну отделение так отделение.

Городская больница располагалась на противоположном берегу небольшого водоема. Через немного болотистую запруду, что впадала в залив Святого Лаврентия. Белое здание из одного крыла и пяти этажей служило единственным местом качественной медицинской помощи на много километров вокруг. Здесь не было высококлассного оборудования, современных операционных или инструментов для уникальных манипуляций. Только самый необходимый набор, чтобы при первой возможности отправить пострадавшего вертолетом в Квебек или же Монреаль. Но все равно, Рене здесь понравилось. Сначала.

— Все препараты нам привозят два раза в месяц, так что планируйте заказы заранее… — вещал маленький глава отделения хирургии, которое было здесь нарасхват. Абсцессы, рыбацкие травмы, обычные операции — любые манипуляции проводились лишь в двух помещениях, при виде которых у Рене вырвался вздох. — Да, не то, к чему вы привыкли. Но можно попробовать уболтать главного врача на пару интересных штучек для вас. Слышал, раньше вы занимались нейрохирургией?