Если. Отголоски прошлого (СИ) - "Fiyalman". Страница 122

В тысячах миль от Лондона в этот момент Джон Ватсон опустил телефон и посмотрел на лежащую рядом на кровати жену:

— Ты в курсе, что наши друзья — идиоты? — произнес он.

Мэри повернула к нему голову от ноутбука и совершенно буднично спросила:

— Ты про Шерлока и Софи? — она пожала плечами. — Думаю, да.

— Ты же читала комментарии под последним постом? — не унимался Ватсон, махнув перед супругой экраном телефона с открытой страницей своего блога.

В ответ Мэри лишь повернула к нему ноутбук с так же самой открытой вкладкой:

— Да, — она вздохнула. — Молчание — самый громкий крик, потому как оно рвёт не уши, а сердце.

— Да! — воскликнул Джон, ударив рукой по одеялу. — Как эти гении могут видеть все на свете и не уметь анализировать чувства?

— Собственные чувства, — проговорила Мэри, сделав акцент на первом слове.

— При этом самое чудесное в их отношениях то, что они понимают друг друга с полувзгляда, — продолжал Ватсон. — Только оставаясь с Софи, Шерлок позволяет себе показать, насколько она важна для него, как он заботится о ней. Ты видела, как он заткнул меня на свадьбе, когда я назвал ее королевой драмы? Шерлок Холмс заметил, что кому-то грубят! — он всплеснул руками. — Как так-то вообще?

— Она одновременно его сокровенная тайна и хранительница его тайн, — улыбнулась Мэри, глядя перед собой. — Он знает, что она видит его насквозь и потому позволят себе быть рядом с ней самим собой. Он ничего не скрывает от неё, потому что это попросту не имеет смысла — Софи слишком хорошо знает его.

— Да уж, ничего не скрывает, — протянул Джон. — Кроме того, как к ней относится, — он наклонил голову, задумавшись. — С другой стороны, он и сам об этом не знает.

Мэри кивнула:

— Я к тому, что, конечно, есть и другие люди, которые знают Шерлока, но с Софи всё по-другому. Его отношения с ней более искренние, чистые и бескорыстные. Им не нужно что-то скрывать друг от друга, их не разделяют никакие барьеры. Он знает всё о ней, потому что он всегда знает всё обо всех, но и она знает всё о нём, — она снова улыбнулась. — И, вероятно, если бы он узнал, что она любит его, даже зная обо всех его слабостях и пороках, это бы удивило бы Шерлока больше всего.

— Но никто не сделает первый шаг, потому что каждый думает, что это не взаимно, — покачал головой Джон.

— Остается рассчитывать на чудо, — тихо проговорила миссис Ватсон.

— Их не бывает, Мэри, — грустно улыбнулся ее Джон. — Ты же знаешь. Страшно представить, что однажды она уйдет, и он поймет, почему штормы называют человеческими именами.

— Мы живем на голубой планете, вращающийся вокруг огненного шара. В то время как луна руководит морями. И ты не веришь в чудеса? — Джон лишь усмехнулся. — В его жизни не было и нет никого другого, кто был бы способен на то, что делает для него Софи. Возможно, однажды он поймет, — она посмотрела на мужа. — Да и она тоже.

* * *

Проснувшись на следующее утро и с трудом спустившись в гостиную, Софи, к своему удивлению, обнаружила там неизвестного ей высокого паренька с выпученными глазами и выражением вселенской тоски на лице. Незнакомец представился Билли Уиггинсом, «протеже мистера Холмса», и сказал, что детектив приставил его к Конан Дойл до тех пор, пока он будет ей нужен. Софи первоначально скептически отнеслась к такому нововведению, но Шерлок, вернувшийся из Бартса днем, в свойственной ему манере намекнул, что это не обсуждается, и Билли, бывший член сети бездомных, к величайшей радости миссис Хадсон поселился в квартирке на первом этаже, и с того дня неизменно фигурировал в жизни всех троих жителей дома 221 по Бейкер-стрит.

Шерлок оказался прав: покой пошел ноге на пользу и буквально через три дня после событий «Трех Гарридебов», как это дело уже успел назвать Джон, которому Конан Дойл пересказала происшествие по телефону, Софи уже была готова покорять новые горизонты.

Еще семь дней прошли вполне рутинно: сама она редко выходила из дома, много писала и коротала время за газетами и вязанием, в то время как Шерлок пропадал где-то с утра до позднего вечера, а, приходя домой ближе к полуночи, был на удивление тих и почти не рассказывал ни о делах, ни о чем бы то ни было другом. После трех дней постельного режима Конан Дойл детектив часто отправлял Билли на задания в совершенно разных делах.

На справедливый вопрос Софи о сущности его занятости в эти дни Шерлок говорил, что много работал в Бартсе, и его вечерние опыты на кухне лишь подтверждали эти слова. Звенящую тишину на исходе этих дней разрезали лишь частые оповещения о новых сообщениях, приходящие на телефон детектива. Впрочем, Конан Дойл это не удивляло — на свете было много людей, которым мог потребоваться совет единственного в мире консультирующего детектива.

Софи знала то выражение, которое все эти десять дней не покидало лица Холмса. Когда он был занят какой-то особенно сложной загадкой, он нередко уходил в самого себя, ища ответ в собственных чертогах памяти. Конан Дойл была уверена, что это происходило с ним и сейчас.

— У тебя новое дело? — поинтересовалась Софи, спустившись утром 30-го августа в гостиную и застав там Шерлока, сидящего за обеденным столом перед ноутбуком с выражением глубокой задумчивости на лице.

— Дедуктивный метод заразителен, — хмыкнул Холмс. — Впрочем, ты права — новое дело обещает быть интересным.

— Для меня работа имеется? — спросила Конан Дойл, опускаясь на стул напротив.

— Пока для них недостаточно информации, но мы можем обсудить общеизвестные факты, — детектив повернул к ней ноутбук. — Ты слышала о Нейле Гибсоне, «Золотом Короле»? — спросил он.

— Ты имеешь в виду американского сенатора? — уточнила Конан Дойл.

— Одно время он был сенатором в каком-то западном штате, однако больше известен как предприниматель, — поправил ее Холмс. — Пять лет назад он купил дом в Белгравии. Ты, может быть, уже слышала о гибели его жены?

— Конечно, пресса целую неделю не унимается, — кивнула Софи. — Собственно, из газет я и узнала об этом человеке. Кажется, я обводила тебе статьи, где об этом упоминалось, — добавила она, оглянувшись к своему креслу, на столике рядом с которым привычно лежала кипа газет.

— Отлично. Проблема лишь на первый взгляд кажется экстраординарной, но на самом деле решение задачи не представляет особого труда, — задумчиво произнес детектив. — Обвиняемая производит на всех весьма положительное впечатление, однако это ничуть не противоречит выдвинутому против нее обвинению и показаниям свидетелей. Так постановили коронер и полицейский инспектор, — он кивнул на ноутбук. — Прочтите письмо клиента.

Уважаемый мистер Шерлок Холмс!

В отчаянии от мысли, что лучшую женщину, сотворенную когда-либо Богом, ожидает виселица, я решил предпринять все возможное для ее спасения. Я не могу объяснить произошедшего — не могу даже попытаться объяснить это, но абсолютно убежден, что мисс Дунбар невиновна. Вам известны обстоятельства дела — кто их не знает? — о нем судачит вся страна. И ни один человек не подал голос в ее защиту! Дьявольская несправедливость обвинения сводит меня с ума. У этой женщины нежнейшее сердце — она не обидит и мухи. Я буду у Вас завтра в одиннадцать; посмотрим, удастся ли Вам пролить свет на это темное дело. Возможно, я, сам того не подозревая, располагаю важными сведениями. В любом случае все, что я знаю, имею — весь я полностью в Вашем распоряжении, только спасите ее! Вот Вам шанс проявить свои замечательные способности.

Искренне преданный

Дж. Нейл Гибсон».

— Что же, весьма и весьма… художественно, — заметила Софи, подняв на друга глаза. — Я бы даже сказала «слишком» художественно.

— Теперь ты знаешь все, — сказал Шерлок. — Я ожидаю этого человека. Я навел справки: Нейл Гибсон — крупнейший финансист в мире, а в жизни, судя по отзывам, человек жестокий и даже страшный. О его жене, жертве трагедии, мне известно только то, что пора ее расцвета уже миновала. Для нее это было тем более досадно, что воспитанием двоих ее детей занималась прехорошенькая гувернантка, — он ухмыльнулся. — Таким образом, мы имеем три персонажа, а место действия — дорогущий дом. Теперь к трагедии. Жену Гибсона нашли в полумиле от дома, с простреленной головой. На ней были вечернее платье и легкая шаль. Оружия рядом с телом не обнаружили, впрочем, как и других улик. Видимо, преступление свершилось поздним вечером — заметил тело прохожий в одиннадцать часов. Потом приехал врач, за ним — полиция.