Если. Отголоски прошлого (СИ) - "Fiyalman". Страница 74
— Здравствуй, — сухо сказал Холмс, закрывая дверь в гостиную.
— Ну… — глубоко вдохнув, Джон на секунду встретил его взгляд, но затем посмотрел вниз, медленно выдыхая.
— Все-таки сбрил, — детектив показал на свою верхнюю губу.
— Ага, — кивнул доктор. — Они мне не шли.
— Мм, я рад, — изобразил улыбку Шерлок, снимая пальто.
— Что, тебе это не понравилось?
— Нет, — детектив бросил верхнюю одежду на диван и посмотрел на друга. — Я предпочитаю, чтобы мои доктора были чисто выбриты, — он помолчал. — Как ты себя чувствуешь?
— Да, неплохо, — доктор снова сел в кресло. Немного… копченым.
— Верно, — кивнул Шерлок, не решаясь сесть.
— Кто это сделал? — Джон серьезно посмотрел на него. — И почему они нацелились на меня?
— Не знаю, — покачал головой Холмс.
— Это как-то связано с тем террористическим актом, о котором ты говорил? — он помолчал. — Это кто-то пытается добраться до тебя через меня? И почему они выбрали меня, а не Софи?
Лицо Шерлока на мгновение вытянулось, и Джон тут же пожалел, что задал этот вопрос.
Когда Холмс ушел с Бинней-стрит, он отправился на Бейкер-стрит пешком. На улице шел снег, дул ветер, но он даже не запахнул пальто, а просто брел по пустым в поздний час улицам и думал, не замечая холода. Оглядываясь сейчас, он даже не мог понять, о чем именно он размышлял.
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
Шерлок умел определять человеческие эмоции и потратил почти 37 лет своей жизни, чтобы научиться контролировать собственные. Ему, по сути, не было дела до личной жизни Софи, но еще вчера вечером, слушая ее в этой самой гостиной, он готов был поклясться, что она лукавит, говоря об отношениях с мужчинами. Однако теперь выяснялось, что она сказала правду.
Шерлок на протяжении 34-х лет был одинок, и лишь встреча с доктором Конан Дойл в лаборатории Бартса 29-го января 2010-го года несколько изменила его отношение к человеческому общению. Софи была рядом с ним всегда — и даже тогда, когда он имитировал собственную смерть, она не переставала верить. Она, конечно, не знала этого, но, когда он лежал после «падения» на асфальте у Бартса, он слышал каждое ее слово.
— Шерлок, Шерлок… — шептала она, подходя к толпе. — Я доктор, позвольте мне пройти. Дайте мне пройти, пожалуйста, — некоторые пытались сдержать ее, но она проталкивалась сквозь них. — Нет, он мой друг. Он мой друг. Пожалуйста. — она протянула руку, чтобы взять Шерлока за запястье, тщетно ища пульс. Женщина рядом оторвала ее пальцы от него, и она и еще один человек потянули ее прочь от тела. С трудом вырвавшись, она снова потянулась к нему, когда появились другие медики с носилками на колесиках. — Пожалуйста, позвольте мне просто… — шок и удар по голове начинали действовать, и ее колени подкосились. Она упала на землю, поддерживаемая парой зевак, два человека осторожно перекатили его на спину, обнажая для нее окровавленное лицо и широко открытые в предсмертном ужасе глаза. Софи застонала: — Господи, нет, — она попыталась встать, но снова опустилась, чувствуя, как силы покидают ее. — Боже, нет.
Друг. Это то слово, которым она характеризовала его в минуту слабости, которое произносила при незнакомых людях, которое вырывалось у нее в момент, когда она была максимально уязвима. Друг. Названный брат. Товарищ.
Шерлок помнил день их встречи, помнил каждое ее замечание в их делах, каждое приготовленное ей блюдо, каждый комментарий и каждый раз, когда она опиралась на его плечо. Он тоже считал ее своим другом.
— Слушай, — он посмотрел на Джона, зашедшего к ним в гости. Софи на кухне заваривала чай. — Это, — он указал на свою голову, — мой жесткий диск. Там целесообразно хранить лишь то, что полезно. Действительно полезно, — Холмс поморщился. — Люди, как правило, заполняют его всяким мусором, который мешает найти необходимое.
И теперь Софи ускользала из его жизни. Вероятно, он взял на себя слишком много, рассчитывая, что она встретит его с распростертыми объятьями после двух с половиной лет отсутствия, но… он не мог об это думать сейчас.
— Не знаю. Я не вижу закономерности. Это слишком туманно, — Шерлок отвернулся к своей информационной стене. — Зачем агенту отдавать жизнь, чтобы сказать нам что-то невероятно незначительное? Вот что странно.
— «Отдавать свою жизнь»? — переспросил Джон, поднимаясь с места и подходя к другу.
— Согласно словам Майкрофта. Есть подпольная сеть, планирующая нападение на Лондон — это все, что мы знаем, — он посмотрел вниз и нахмурился, когда ему в голову вдруг пришло случайное воспоминание о пыли, падающей с потолка в комнате «Джека-Потрошителя». Он указал доктору на стену. — Это мои крысы, Джон.
— Крысы?
— Мои маркеры: агенты, бедняги, люди, которые могут оказаться арестованными или их дипломатическая неприкосновенность внезапно аннулируется. Если один из них начинает вести себя подозрительно, мы знаем, что что-то не так. Пятеро из них ведут себя нормально, но шестой… — он указал на соответствующую фотографию.
— Я знаю его, не так ли?
— Лорд Моран, пэр королевства, министр заморского развития. Столп истеблишмента.
— Да!
— Работает на Северную Корею с 1996 года, — детектив посмотрел на друга.
— Что?
— Большая Крыса. Крыса номер один, — он ухмыльнулся. — И он только что сделал что-то очень подозрительное.
Шерлок замолчал, вновь погрузившись в работу, но тут Джон нервно сглотнул и произнес то, что Холмс никак не мог ожидать:
— Ты ревнуешь?
Детектив перевел на него полный удивления взгляд:
— Что, ты о чем?
— О Софи и этом… Томе, — пояснил тот, посмотрев на него. На кухне громко кашлянула Мэри.
— Что? — снова спросил Шерлок. — Я тебе рассказываю о преступлении года, а ты…
— Значит, ревнуешь, — улыбнулся Ватсон и прошел к окну. — Мне звонил Грэг, я в курсе, — он выглянул на улицу, увидев Софи, выходящую из кэба.
Холмс пару раз обескураженно моргнул:
— Если ты хочешь говорить об абсолютно не относящихся к делу вещах, то — нет, я не ревную, — он снова посмотрел на доску и поморщился. — Ревность — удел людей.
— Слушай, Шерлок, когда я был твоего возраста, — начал Джон, когда внизу хлопнула дверь.
— Слушай, Джон, когда я был твоего роста, — передразнил его Шерлок, прислушиваясь к тому, как Софи поднимается по лестнице и сворачивает в кухню.
— Так, слушай! — взорвался Ватсон.
— Привет, Мэри, — улыбнулась Конан Дойл женщине, готовящей чашки. — Мальчики работают?
— Да, — кивнула женщина. — Но сейчас они обсуждают совсем не дело, — хитро улыбнулась она.
— А что?
— Да не ревную я! — воскликнул Шерлок, всплеснув руками.
— Да! «Я просто испытываю странное жгущее чувство в груди, когда вижу Софи с кем-то другим», — резко ответил Джон.
— Да! — внезапно даже для самого себя воскликнул Холмс и осекся.
— Это и есть ревность!
— Да ничего у меня нет с Хидстоуном, он просто поддался эмоциям, — поморщилась Софи. — А Грэг — чертово трепло.
— Шерлок вас видел, — сказала Мэри. Конан Дойл напряглась:
— Ну и пусть, — она пожала плечами и наконец сняла пальто. — Поделом.
— Ты о чем? — удивилась Морстен.
— Поверить не могу! — Софи поставила руки на стол. — Я тут сидела, скучала по нему, как последняя дура. И знаешь, что самое ужасное?
— То, что тебе приходилось переживать это без водки? — серьезно спросила Мэри.
— Нет, — покачала головой Конан Дойл, но потом ухмыльнулась и все же кивнула. — Ну, да.
— Может вам с Шерлоком стоит найти компромисс? — улыбнулась женщина.
— Мы с ним ученые, и мы не можем искать компромиссов, — она покачала головой. — Наши мозги предназначены для синтезирования фактов и вывода умозаключений… Не говоря уже о том, что Шерлок та еще зараза!
— Да ладно тебе, у вас просто небольшое недопонимание, — нахмурилась Мэри.
— Небольшое недопонимание? — Софи шагнула к гостиной и потянулась к двери. — Это у Галилео и Папы Римского было небольшое недопонимание!