Если. Отголоски прошлого (СИ) - "Fiyalman". Страница 87

Софи не выдержала и рассмеялась:

— Весьма странный выбор, Циниуинт, но дело Ваше, — она кивнула. — Обещаю.

— Хорошо, — колдун указал на чашку. — Допей, — девушка послушно потянулась к кружке. — Что же, — сказал мужчина, когда она сделала несколько глотков. — Фатализм, полагаю, знакомое тебе понятие. Не бывало ли у тебя чувства, что события, свидетелем которого ты становишься, люди, которых ты видишь впервые, места, в которых ты бываешь, кажутся тебе подозрительно знакомыми?

— Да, бывало, — ответила Софи, почти допив чай.

— Отлично, — мужчина поднялся с места и обошел стол, встав рядом с гостьей. Та не боялась его, и лишь подняла голову, чтобы смотреть ему в лицо, когда он говорил. — Думаешь, все случайные встречи — случайны? Нет, — он улыбнулся. — Людям предназначено встречать друг друга.

— Вы считаете, что я знаю свою судьбу? — спросила Конан Дойл, отставив пустую чашку.

Прежде, чем она успела что-то понять, колдун протянул руку и положил палец ей не лоб.

Из-за яркой вспышки в течение пары мгновений было трудно что-либо различить. В ушах немного звенело, а в голове будто бы не осталось не единой мысли — бег времени замедлился, и трудно было определить, сколько минут прошло, прежде чем зрение начало возвращаться. Когда пелена наконец рассосалась, из пустоты возникла ослепительно белая комната и человек с мягкой улыбкой, сидящий за пустым столом.

— Что за?.. — выдохнула Софи, отпрянув. — Что было в чае? — с ужасом спросила она.

— Ответ на твой вопрос, — пожал плечами Циниуинт, возвращаясь на свое место.

— О чем Вы? — непонимающе нахмурилась Конан Дойл.

— О том, что ты знала о том, что твои видения правдивы, еще до того, как пришла сюда, — пояснил мужчина. — Вернее, ты шла ко мне, чтобы я сказал тебе, что они правдивы.

— То есть, я… — Софи сглотнула. — Вижу будущее?

— А на этот вопрос я ответить не могу, — развел руками колдун. — Тебе решать, что ты видишь, — он вдруг замолчал, а потом заговорил каким-то странным, почти потусторонним голосом, от которого по спине побежали мурашки. — В жизни всё возвращается на круги своя: одним возвращается та боль, которую они когда-то причинили другим; другим, наоборот, жизнь возвращает уверенность в близком человеке, уверенность в себе. Жизнь влечет нас по кругу, чтобы дать нам шанс измениться, сделать выводы, — он посмотрел прямо на Софи. — Главное, чтобы мы сами были готовы к переменам.

— Это ведь из какого-то сериала? — подняла бровь та.

— Верно, — согласился Циниуинт. — Но от того ценнее, что это правда.

Конан Дойл помолчала. Несмотря на то, что она была в этом доме от силы пять минут, ей казалось, что прошла целая вечность, хотя беспокойства не было, а ответов в голове, кажется, впервые за долгие годы стало больше, чем вопросов.

— Что же, Циниуинт, — она поднялась с места. — Думаю, Вы мне помогли.

— Ты сама себе помогла, — исправил ее мужчина.

— Хорошо, я Вам верю, — она сделала шаг назад. — Спасибо, Циниуинт. Не смею Вас больше задерживать. Всего доброго, — Софи улыбнулась и отвернулась, но вдруг снова услышала из-за спины голос колдуна:

— Тогда — в добрый путь, Софи Конан Дойл.

— Уже? — удивленно спросила она. — И даже не нужно ждать пару веков?

— Вовсе нет, — коротко посмеялся мужчина — Так что, готова?

— Да, — кивнула ее собеседница.

— Тогда — в добрый путь, Софи Конан Дойл, — улыбнулся незнакомец, похожий на Циниуинта, и весь его облик подернулся рябью, а комнату начал быстро заполнять ослепительно яркий свет. — И до новых встреч.

Софи обернулась:

— Что Вы сказали?

— Я сказал " и до новых встреч», — загадочно улыбнулся ей мужчина.

Софи нервно кивнула и, больше не оборачиваясь, вышла из дома. Она прошла несколько десятков метров по пляжу и вдруг резко остановилась, оглянувшись на дом, в котором на ее глазах погас свет, осознав нечто странное.

Циниуинт говорил с ней на русском.

* * *

Шерлок пропадал до самого вечера, а когда вернулся, вид у него был усталый и недовольный, и Софи поняла, что розыски не увенчались успехом. Он с порога всунул ей руки телефон, чтобы она прочитала сообщение:

— Это из Плимута, Уотсон, из гостиницы, — пояснил он. — Я узнал у священника, как она называется, и позвонил туда, чтобы проверить слова доктора Стерндейла. Он действительно ночевал там сегодня, и часть его багажа действительно ушла в Африку, — Шерлок опустился в кресло у камина напротив девушки, схватив со столки приготовленное ей печенье. — Сам же он вернулся, чтобы присутствовать при расследовании. Что скажешь, Софи?

— Видимо, его очень интересует это дело, — ответила она, возвращая другу телефон.

— Да, очень. Вот нить, которую мы еще не схватили, а ведь она может вывести нас из лабиринта, — он убрал телефон и вздохнул, посмотрев на огонь. — Я уверен, что мы знаем далеко не все.

Остаток вечера прошел почти в полной тишине: Шерлок ушел в свои чертоги, а Софи переговорила по телефону с людьми, занимающимися украшениями и кейтерингом, позвонила Молли, Мэри и миссис Хадсон, уточняя детали приезда женщин и их спутников. Спать она пошла около полуночи, за весь вечер так ни разу и не вернувшись в мыслях к посещению колдуна, и предварительно растормошив детектива, который, однако, так и остался на месте, буркнув ей что-то про работу мозга и бесполезность сна. Когда Конан Дойл утром спустилась в гостиную, он так и сидел в том же самом кресле, где она его и покинула. Очевидно, что в эту ночь он так и не лег.

Софи никак не предполагала ни того, что слова Холмса о новых данных сбудутся так скоро, ни того, каким странным и жутким окажется их новое открытие, повернувшее розыски в совершенно ином направлении. Около семи утра, когда Конан Дойл возилась на кухне, а Шерлок продолжал молча размышлять в кресле, она услышала звук подъезжающей к дому машины и, выглянув из окна, увидел мистера Раундхэя, вылетающего из автомобиля с перекошенным паникой лицом. Софи поспешила открыть ему дверь, и он, бормоча что-то невнятное, попросил провести его к Шерлоку.

От волнения гость не мог говорить, но в конце концов, тяжело дыша и захлебываясь, он с трудом опустился на диван и выкрикнул:

— Мы под властью дьявола, Шерлок! Мой несчастный приход под властью дьявола! — задыхался он. — Там поселился сам Сатана! Мы в его руках! — он будто приплясывал на месте от возбуждения, и это было бы смешно, если бы не его посеревшее лицо и безумные глаза. И тут он выпалил свои ужасные новости:

— Мистер Мортимер Тридженнис умер сегодня ночью точно так же, как его сестра!

Холмс мгновенно вскочил, полный энергии, будто и не просидел на месте последние двенадцать часов.

— Софи, завтрак позже! — сказал он Конан Дойл. — Мистер Раундхэй, мы готовы! Скорей, скорей, пока там ничего не тронуто!

Тридженнис занимал в доме священника две угловые комнаты, расположенные обособленно, одна над другой. Внизу была просторная гостиная, наверху — спальня, а под самыми окнами — небольшой сад. Шерлок, Софи и священник в это утро опередили и доктора, и полицию, так что никто еще не входил в комнаты Мортимера. Войдя в помещение, Конан Дойл на мгновение замерла в ужасе, тут же поняв, что увиденное ей в это туманное мартовское утро зрелище уже никогда не покинет ее память.

В комнате был невероятно удушливый, спертый воздух. Если бы, по словам Раундхэя, служанка не распахнула окно рано утром, дышать было бы и вовсе невозможно. Это отчасти объяснялось тем, что на столе еще чадила лампа.

У стола же, откинувшись на спинку кресла, сидел мертвец: его жидкая бородка стояла торчком, очки были сдвинуты на лоб, а на смуглом, худом лице, обращенном к окну, застыло выражение того же ужаса, которое они еще вчера видели на лице его покойной сестры. Судя по сведенным судорогой рукам, ногам и по переплетенным пальцам, он умер в пароксизме страха. Он был одет, хотя было заметно, что одевался он второпях, а, так как они уже знали, что с вечера он лег в постель, надо было думать, что трагический конец настиг его рано утром.