Хрономот (СИ) - Бодэ Максим. Страница 20

Я слушал Кехта молча, не останавливая, но и не переспрашивая. Так, как будто я не совсем понимал, зачем он все это рассказывает. Это было настолько необычно, встретить такого же «мага», как я. Но, по ходу, куда более опытного. Осознание, что я не один такой, требовало некоторого времени на переваривание.

Между тем Кехт попросил ввести его в курс дела и рассказать, как Фер попал под пулю. Рассказывать пришлось мне, причем я ни словом не обмолвился о том, как я в самом деле подстрелил снайпера. Фер слушал мой рассказ вместе с Кехтом, постоянно внося свои поправки и добавляя подробности. Мне было приятно слышать его здоровый, хоть и несколько более тихий, чем обычно, голос. Заодно, оказалось, что Фер взял с собой добытые нами бумаги и сейчас как раз их изучал. И по мере того, как он вникал в дело, настроение его заметно ухудшилось, уступив место деловитой озабоченности.

— Притормози, Фер, вечно ты выдумываешь проблемы, — сказал Диан, припарковывая машину у кафе, — для начала надо хорошенько поесть. Нас ждет прекрасная форель и недурственное белое.

Кафе и вправду не обмануло наших ожиданий. Внутри было чисто и опрятно. Не знаю, каким образом Диан заранее определил, что в меню будет форель, но рыба оказалась действительно вкусной, ровно как и гарнир: Фер и Диан взяли себе рис, а я итальянские спагетти.

За нашим обедом (или ужином, ведь уже было пять часов вечера) мы не говорили о делах. Диан завел речь о гитарах, и я с жаром поддержал эту тему. Мой собеседник на удивление хорошо смыслил в этом вопросе, мы обсуждали, насколько сильно влияет катавей на звук и стоит ли резать верхнюю деку для установки звукоснимателя. В том, что резать деку не стоит, мы согласились, но Диан был приверженцом симметрии, в то время как я доказывал, что катавей просто необходим для игры с каподастром… Это был разговор ни о чем, но приятный, тем более что Кехт поименно знал лучших испанских мастеров, а с кем-то даже имел общих знакомых.

В какой-то момент мне почудилось, что Диан просто пытается произвести на меня благоприятное впечатление, беседуя на тему, которая была мне интересна. Мог Фер предупредить его, что я музыкант? Наверняка предупредил. К тому же Кехт пару раз тонко намекнул на то, что он не сомневается в моем исполнительском мастерстве. Так или иначе, ему удалось понравиться мне.

Общество Диана доставляло мне большое удовольствие, и в какой-то момент мне начало казаться, что мы с ним уже давным-давно знакомы. У этого человека была невероятная харизма.

Затем мы все-таки перешли к делу, и Фер сунул сеньору Кехту несколько листов, с которыми тот довольно быстро ознакомился. Мне же Фер объяснил все на словах.

Оказывается, в наши руки попали очень важные бумаги: это был полный список членов секты, а также контракты на закупку кое-чего крайне нелегального. Имея на руках эти бумаги, мы имели все возможности посадить Ньевеса за решетку. Я спросил Фера, как мы собираемся объяснить тот факт, что бумаги оказались в наших руках, на что мой напарник только махнул рукой и продолжил рассказ.

Религиозная организация Ньевеса имела под собой чисто экономическую подоплеку. Вступившие в секту экс-священника были обязаны выплачивать ему до тридцати процентов своих доходов. До службы допускались только те, кто выплачивал более сотни тысяч долларов в год. А «благотворительная деятельность» церкви, как выяснилось, заключалась в контрактах на закупку взрывчатых веществ и ракет среднего радиуса действия. Что собирался делать с этим грозным оружием бывший церковнослужитель, оставалось для нас загадкой. Мы с Фером сошлись на предположении, что человек, некогда звавшийся падре Доминго, замышлял теракт.

Сеньор Диан по-прежнему сидел, рассеянно улыбаясь и изредка опуская глаза на лист бумаги, который дал ему Фер. А потом сказал — тихо, непринужденно:

— Вот вы, сеньоры, сидите да гадаете, каков будет следующий ход нашего падре. А я скажу вам точно: он собирается взорвать Севильский собор, завтра в одиннадцать ноль-ноль, во время службы.

Секунд десять мы с Фером обмозговывали это безапелляционное заявление, а потом мой друг вскочил и нервно прошелся вокруг стола. Когда он вернулся на свое место, разговор продолжился, но я видел, как был взволнован Фер, и, по правде говоря, сам был взволнован не меньше:

— Вы уверены, сеньор Кехт? — спросил я.

— Сеньор Кехт никогда не ошибается, — мимоходом бросил Фер.

И тут же спросил сам:

— Откуда вам это известно?

— Поживите с мое, сами будете чуять такие вещи, — ответил Кехт, растягивая тонкие губы в усмешке, — Это же самое обычное, так сказать, типовое дело. Сектанты, считающие себя избранными. Вера в конец света. Закупка взрывчатых веществ. Как еще можно увязать все это в одну цельную картину?

— Они собираются ускорить наступление конца света? — спросил я, опередив Фера. Видя одобрительный взгляд Диана, я продолжил, — Севильский собор — третий по размеру в Европе. Но зачем им взрывать собор?!

— Испания — страна самого яростного католицизма, заметил мой напарник, до этого мрачно молчавший.

Мы с Фером пытались понять ход мыслей Диана, а сам Кехт допивал маленькими глотками вино, весело поглядывая на нас.

— Если бы кто-то хотел устроить конец света, — начал Кехт, видимо, потеряв веру в нас, — то ему понадобилось бы очень много взрывчатки. Столько не скупить ни Биллу Гейтсу, ни Илону Маску. Если бы я преследовал эту цель, я бы постарался спровоцировать ядерный конфликт между сверхдержавами. Но падре действует не по принципу эффективности, а исходя из своеобразной эстетики.

— Он хочет развязать войну из-за религии? — хмыкнул Фер.

— Можно взорвать Ватикан, — продолжил Диан, и в его голосе мне почудились нотки мечтательности, — можно взорвать собор святого Павла. На кого спишут эти взрывы? Тот же час повесят все грехи на Алькаиду, потом припомнят покушение на папу Павла, а затем — все покатится под откос. Французы начнут расстреливать арабских эмигрантов, в ответ в Египте вырежут всех туристов. А потом, если взорвать какую-нибудь известную мусульманскую святыню, скажем, Софию, можно смело одевать на голову каску и прятаться под тот самый писсуар, в который «никто никогда еще не попадал». Потому что война будет обеспечена, война, сочетающая в себе ужасы Второй Мировой и романтику Крестовых походов.

Эти слова звучали страшно, и даже не потому, что все они являлось реальностью. Реальность часто бывает ужасной, но она нас не волнует. Когда мы смотрим по телевизору сообщения о беспорядках в других странах, о наводнениях и пожарах, обрывающих тысячи жизней, мы редко сильно переживаем. Потому что все эти смерти происходят далеко и, по сути, нас не касаются, тем более что мы ничем не можем помочь умирающим на другой половине планеты людям. Сейчас все было иначе: взрыв мог прогреметь в моем родном городе, с моего ведома и как будто бы, по моей вине…

— Каковы наши планы? — спросил я.

— Бомба, скорее всего, уже заложена, — сказал Фер, — надо гнать в Севилью.

— Может быть, стоит позвонить в полицию? — на всякий случай уточнил я.

Диан и Фер переглянулись, а потом Фер расхохотался, тряхнув лохматой головой.

— Позвоню Сальвадору, пусть пришлет парочку жандармов. И пусть отправит информацию во все испанские аэропорты, чтобы ни в коем случае не дать нашему падре покинуть страну.

***

Мы опять неслись по шоссе, только сейчас нас было трое, а не двое. Фер, окончательно пришедший в себя, сидел за рулем. Ранение не повлияло на его любовь к высоким скоростям, а сейчас его водительское искусство было нам только на руку.

Диан Кехт сел назад. С появлением этого человека мне стало спокойнее. Глядя на его уверенные движения, невозмутимые английские манеры (оказалось, Диан был родом из Ирландии — вот откуда был этот смешной акцент), на черный, словно космическое пространство, смокинг и ванильного цвета рубашку, мне думалось, что этот человек знает, что говорит и что делает.

Да и на Фера, чего уж там, можно было положиться. Он был парень, что надо. Чего только я никак не мог понять, как Фер умудрялся ориентироваться в незнакомых местах с помощью руки. А не задать ли ему этот вопрос прямо сейчас? Почему нет? Не захочет отвечать — перейдет на другую тему.