Муссолини и его время - Меркулов Роман Сергеевич. Страница 77

Муссолини знал о его недостатках, но доверял зятю, полагая, что после женитьбы на его дочери, Чиано стал членом семьи, клана. Тем временем «семейная дипломатия» фашизма стояла накануне больших событий. Летом 1936 года давно уже «бродившая» Испания наконец-то взорвалась гражданской войной.

Победившая на парламентских выборах коалиция левых не имела ни желания, ни возможности для конструктивного использования своего успеха. Вскоре испанские социалисты, коммунисты и анархисты предоставили достаточное количество поводов для того, чтобы их столь же радикальные в своей нетерпимости политические противники могли сослаться на то, что у них не остается иного выхода, кроме вооруженной борьбы. Так оно и было в действительности: левые попросту не оставляли Испании ни единого шанса избежать кровопролитного противостояния. Безмерно обостряя и без того стремительно ухудшавшееся положение страны, испанские социалисты и коммунисты развязали настоящую кампанию террора против своих противников и «эксплуататорских классов», открыто обещая уничтожать врагов «как в России». И без того бурная политическая история Испании XIX-ХХ вв. вот-вот должна была «обогатиться» одной из самых известных гражданских войн в истории.

Дуче, давно уже называвший Средиземное море «нашим морем», увидел в разгорающемся на Иберийском полуострове конфликте хорошие возможности для того, чтобы увенчать себя новым триумфом. С некоторых пор считавший себя выразителем интересов ведущей католической страны в мире, Муссолини давно уже интересовался испанскими делами, но все же не придавал им особого значения. Конечно, он поддерживал монархистов и правых, но дальше общих выражений симпатий и небольшой материальной поддержки не заходил. Сравнительно небольшие суммы выделялись крайне правым испанским монархистам, в Италии проходили обучение многие из будущих участников гражданской войны, но до лета 1936 года Испания находилась на периферии внимания итальянской внешней политики. Испанские заговорщики все же сумели добиться от дуче достаточно туманных обещаний при необходимости снабжать их оружием и обеспечивать финансово – Муссолини сказал, что сделает это, но только в случае начала открытой борьбы, то есть восстания.

Такая линия всецело отвечала его дипломатическому стилю: разжигать недовольство внутри «недружественных» Италии стран, при этом не связывая себя особыми обязательствами. Если армия, как это часто бывало в истории Испании, приведет к власти новые лица, то они, несомненно, оценят оказываемую Италией поддержку. В таком случае у Франции появится новая боль в виде не слишком дружественной Испании – это сделает Париж намного сговорчивее в отношении Италии. Если же испанские военные потерпят неудачу, то он, Муссолини, никак не будет связан с этими событиями, а нынешнее враждебное фашистской Италии мадридское правительство еще раз продемонстрирует миру, насколько шатко его положение в собственной стране. Как бы там ни было, благодушно считали в Риме, любой исход будет Италии на пользу.

Такой оппортунистический подход привел к тому, что в тот момент, когда радикализм испанских левых привел к восстанию армии, у дуче не было четкой программы действий. Между тем события на Иберийском полуострове пошли по неожиданному для Муссолини пути: быстрый военный переворот в Испании провалился, но генералы оружия не сложили. Тем не менее их положение оставалось очень тяжелым – мятежники или «националисты», с самого начала столкнувшиеся с рядом неудач, отчаянно нуждались в помощи. Несмотря на имеющийся богатый опыт, испанская армия оказалась крайне неподходящим средством для взятия власти. Ей не удалось взять под контроль всю страну одним ударом, напротив – своими неловкими действиями военные сумели скрепить противостоящий им рыхлый блок левых, объединившихся теперь в виде «республиканцев». Какое-то время казалось, что испанские генералы потерпят скорый и бесславный крах, но дни превращались в недели – а конфликт никак не разрешался, как надеялись и поддерживающие испанских правых, и сторонники «законного правительства в Мадриде». Дуче оказался перед серьезным выбором – поддержать не слишком удачливых испанских военных или умыть руки, предоставив их своей участи?

Вначале могло показаться, что Муссолини остановится на последнем варианте. Представители возглавившего испанских «националистов» генерала Франсиско Франко умоляли его о помощи, но дуче не спешил. Он хотел немного выждать, посмотреть на реакцию остальных стран, на дальнейшие успехи испанских военных, а уже потом вступать в игру. Эта осторожность, столь далекая от созданного пропагандой образа предвидящего все вождя, «творца истории», была одной из положительных характеристик Муссолини-дипломата в прошлом, но именно теперь, после «великой победы» в Эфиопии, после провозглашения империи и окончательного становления культа дуче, она отказала итальянскому диктатору.

И в самом деле, решил он, а что, если Италия окажет военную поддержку возглавившему «националистов» генералу Франко?

Это было бы уже не просто снабжение оружием и деньгами разнообразных тайных организаций, а решительный политический шаг – смелый ход, вполне естественный для «новой Италии», не боящейся проводить на Средиземноморье свою политику. В свою очередь новый министр иностранных дел Чиано тоже спешил в бой, желая не только угадать мнение своего тестя, но и искренне стремясь проявить себя во внешней политике. Маленькая Португалия уже поддерживала испанских правых, тем более фашистская Италия обязана была сказать свое веское слово! Окончательно уходя в область мечтаний, Муссолини и Чиано надеялись даже навязать испанцам Виктора Эммануила в качестве нового монарха. Стал же он императором, почему бы ему не занять и испанский трон? Впрочем, подойдет и любой видный представитель Савойского дома, например герцог Аоста… Рим охватила лихорадочная активность: опасения сменялись самыми смелыми ожиданиями – от прежней осторожности не осталось и следа.

Итальянцев подстегивало и то, что после неудачи в Риме представители Франко отправились в Германию, где они нашли поддержку. Немцы посчитали испанскую войну хорошей возможностью отвлечь французов от перевооружения Германии. Гитлера не особо беспокоила гипотетическая победа «красных» на полуострове – он не боялся ее, равно как и не придавал большого значения Испании вообще. В любом случае, с точки зрения Берлина, игра была беспроигрышной: так или иначе, но внимание западных демократий будет отвлечено от Рейна и постверсальских государств Центральной и Восточной Европы, а если франкисты еще и победят, то престиж рейха только возрастет. Успех же левых лишь укрепит страхи европейцев перед мировым коммунизмом, позволив германской дипломатии и дальше играть на этом. Кроме того, справедливо решил фюрер, в конечном счете Муссолини не устоит перед соблазном поучаствовать в разгорающемся конфликте, а это еще больше отдалит Италию от Франции… и от Австрии.

Немецкие самолеты и флот позволили генералу Франко перебросить жизненно необходимые ему войска из Африки на Иберийский полуостров. Националисты, не сумевшие овладеть Мадридом в начале своего выступления, теперь прочно закрепились на юге страны. Решительность фюрера вызывала у дуче одновременно одобрение и зависть. Не хватало еще, решил Муссолини, чтобы Германия лишила Италию ее позиций на Средиземном море.

Если для Берлина поддержка Франко объяснялась исключительно практическими, а не идеологическими мотивами, то Рим вступил в эту войну не только из-за «кабинетного интереса». Помимо того, что Муссолини надеялся усложнить стратегическое положение Франции, дать своим «легионам» возможность приобрести опыт войны в Европе и распространить итальянское влияние на Иберийский полуостров, он верил, что скорая победа в Испании поднимет престиж фашистского режима на новую высоту. Дуче все больше увлекался не реальной политикой, а фантомами.

Действуя в полном согласии со своим зятем-министром, настроенным не менее англофобски и антифранцузски, чем сам дуче, Муссолини постарался быстро перехватить у немцев инициативу. Уже через несколько дней после того, как первые «юнкерсы» начали курсировать между испанским Марокко и иберийской метрополией, к ним присоединились «савойи» – транспортные самолеты итальянского воздушного флота. Их полет прикрывали истребители. В августе 1936 года фашистские пилоты вступили в первые воздушные схватки с летчиками республиканской авиации. Несмотря на то, что первые итальянские и немецкие «добровольцы» были одеты в испанскую военную форму, не было никаких сомнений в том, что Рим и Берлин решили поддержать «националистов». В конце того же месяца итальянский флот и отряды фашистской милиции захватили Мальорку – над Балеарскими островами взвились итальянские флаги. Но что скажут Париж и Лондон?