Времена не выбирают (СИ) - Малыгин Владимир. Страница 10

Или закончить, или перевести на что-нибудь другое. На что? Есть, есть придумки.

— Ты договаривай, что примолк?

Тихий голос князя заставил посадника передёрнуть плечами. И тёплый просторный кафтан враз стал тесным и узким. И ещё немилосердно начал натирать шею. Вроде не злится? Ох, не ошибиться бы!

— Может быть лучше его… Того… Пока в силу не вошёл?

— Нельзя! — вздохнул князь. — И так уже шепчутся, что неугодных убираю, имущество всё в казну уходит!

— Так в казну же! — не понял посадник. — Не себе же!

— Что? Прямо таки всё-всё в казну? — прищурился князь. — И к рукам ничего не прилипло?

— Самую малость если только, — не стал отказываться от очевидного посадник. Задумался и выдохнул. — А если всё-таки мстить надумает?

— Мстить? Нам? А за что? — откровенно усмехнулся князь. — Мы тут совсем не причём! Уезжать из города их никто не принуждал. И не мы его родичей живота лишили.

— Да кто знает, что ему в голову прийти может! Говорят, что после ранения сам на себя не похож! И вроде бы как память напрочь отшибло!

— Это правда? — князь даже привстал в кресле от такой новости. Спохватился, уселся, выпрямил спину. — Если память и впрямь потерял, то это хорошо. А чтобы в пустую голову ничего дурного не пришло, нужно его к себе приблизить, прикормить. Будет рядом, сможем всё время за ним приглядывать. У тебя же найдутся верные люди?

— Да люди-то найдутся… — протянул посадник. — Не понимаю скудным своим умишком, зачем тебе это нужно? Кто он сейчас? Да никто!

— Это ты так думаешь! — отвернулся князь. Поднялся на ноги, тихонько подошёл к двери, остановился, прислушался, и так же тихо вернулся назад. На окошко покосился, вздохнул. — А народ думает по другому. Ты же видел, как они все на судилище за его судьбу стояли? Не помиловал бы я его, не миновать бы нам бунта. Ударили бы в колокол! Его предки сколько лет город обороняли? В тяжёлые времена они город сколько раз кормили? Бескорыстно, причём! Припоминаешь? То-то! И народ это тоже хорошо помнит! Опять же, как ни крути, а он боярич, последний в роду защитников!

— Да этот самый народ его и хотел в порубе ночью убить! — посадник дёрнул уголком рта и тут же склонился в коротком поклоне. — Прости, князь, за дерзость!

— Один купеческий сынок-выродок это ещё не весь народ! — вернулся в кресло князь. Откинулся на спинку, глянул пристально, словно в душу посаднику заглянул. — Ты же сам мне все подробности докладывал! Или что-то утаил?

— Да разве я бы осмелился! Этот дурень Вран из-за девки всё затеял… — склонился в поклоне посадник, только чтобы от пронзительного взгляда укрыться. — Только вот не учёл, паршивец, что девке той он совсем не по сердцу пришёлся!

— Не учёл, говоришь? Или кто-то за него не всё додумал? — прищурился князь. — Ладно, не мнись. С этим ты без меня разберёшься. И этой, Стефе своей, передай, чтобы к Василию и близко не подходила! Ты меня понял?

— Передам! — ещё раз склонился в поклоне посадник. Только в этот раз не голову склонил, а в поясе переломился. — Как есть всё передам!

— Хорошо. А ты думай, как боярича окрутишь!

— А что тут думать, всё и так понятно. Только не мне его нужно к себе приближать, а тебе, княже! В дружину бы его определить!

— В дружину… Зачем?

— Пусть тебе послужит, себя покажет. Всегда на людях будет, на виду. Присмотримся и поймём, за кого встанет, случись что! Если за тебя, то пусть живёт. А если против, то… — и понятным жестом провёл ребром ладони по горлу. — И народец как раз поуспокоится, забудет произошедшее.

— А если не согласится служить?

— А куда ему деваться? Жить ему сейчас не на что! — усмехнулся посадник. — А он боярич! Отказывать себе ни в чём не привык.

— Так ты что, из дома вообще всё выгреб? — удивился князь.

— Ну-у, оставил кое-что… — заюлил взглядом посадник.

— Смотри, доиграешься когда-нибудь! — пригрозил князь. Покосился на хитрую лисью улыбочку. — Припомнить могут…

— Поэтому и предлагаю прямо сейчас удавить мерзавца!

— Опять ты за своё! Видать слишком много чужого добра захапал, коли так торопишься от наследника избавиться! — нахмурился князь. — Успеешь ещё! Пока пусть живёт! В дружину, говоришь? Ну смотри, ты сам мне это присоветовал!

Идти оказалось недолго. Сразу за церковью свернули в сторону реки и буквально на набережной оказались перед домом. Что сказать? В отличном месте мои родичи устроились. Красота! Одни только резные ворота сразу впечатляют.

А войти просто так не вышло. Потянул на себя калитку, распахнул на всю ширь и тут же отшагнул назад вместо того, чтобы на подворье ступить! Пара копейных наконечников почти в грудь ткнулась. На вершок не дотянулись. Или придержали их, чтобы и впрямь не поранить.

— Кто таков? — за сверкающими наконечниками копий не сразу разглядел их хозяев. А там ещё пара воинов в кожаных куртках и таких же кожаных шлемах-шапках с острым верхом.

— Боярич Липный! — и стою, напрягся на всякий случай, готов в сторону отпрыгнуть. Сначала за воротиной укрыться, а там видно будет, что дальше делать, как схватку вести.

Не понадобилось. Да и мою хитрость сразу распознали эти два воина. Ишь, как ухмыльнулись глазами. Хорошо хоть только глазами, а то бы… А что то бы? Теперь за мной никого. Только я сам. А сам я сейчас, без меча и ножа…

Нет, стою, конечно, что-то, но сомневаюсь, что смогу с двумя одоспешенными и вооружёнными воинами справиться. Был бы здесь кто-то один, то другое дело.

И я прикинул, как бы действовал в подобном случае. И воины прочитали что-то этакое у меня на лице, потому что тут же перестали ухмыляться, подобрались… И убрали свои копья!

— Проходи, раз боярич. — отступили в сторону, освободили проход. — Мы тут за порядком присматриваем. Мало ли…

— Да-а. За порядком можно было и не присматривать! — подумал, глядя на пустые комнаты, на летающий по воздуху редкий пух в спальнях, на рассыпанные по полу осколки битой керамической посуды в столовой и на кухне!

Это всё, что осталось от былого имущества. И из дворни никого. Все разбежались, как только про гибель родителей прознали. Ещё и посадничьи людишки этому поспособствовали, когда пришли имущество описывать да изымать. Выгребли всё, даже мебель успели до моего возвращения вынести. Осталась пустая коробка дома с голыми стенами, окна без занавесочек, да кое-какое ношенное барахлишко в похожей на кладовую или гардеробную небольшой комнатке без окошек. На которое даже у посадничьих глаз не лёг. Даже нормальной посуды не осталось! Только битая да выщербленная, на которую никто не позарился!

Откуда я это всё узнал? Так нашлись добрые люди по соседству, рассказали, как тут дело было. Заглянули в гости, как только поняли, что хозяева в доме объявились.

Только кажется мне почему-то, что заглянули не просто так, а с целью выяснить мои дальнейшие планы, разузнать, что я намереваюсь делать и как жить собираюсь. Очень уж настойчиво они свои вопросы задавали, выспрашивали и расспрашивали. Пока я всех прочь не выпроводил, покоя не давали!

Выпроводил, вздохнул, на появившегося Данилу глянул. А он-то где умудрялся всё это время прятаться? И ещё одно — если соседи так быстро объявились, то и дворня должна скоро вернуться. А нужна ли она мне? Не знаю…

Стою посреди большой комнаты на втором этаже дома, в окно смотрю. Вид на реку из окна зашибенный! На противоположной стороне чуть выше по берегу знакомые стены Мирожского монастыря поднимаются, свежим тёсом желтеют. Их сейчас заново отстраивают после недавнего набега. И справа от него тоже какие-то стены виднеются, только гораздо ниже по течению. Вроде ещё один монастырь. И дома, дома… Дымят трубами. Много их умудрилось уцелеть на той стороне.

Опять же кораблики разновеликие то вверх, то вниз по течению всё время шныряют, людишки на них вёслами машут или разноцветные паруса опускают-поднимают. Правда, разноцветных парусов на самом деле мало, в основном серые все они, даже какие-то с виду мятые.