Круг замкнулся (СИ) - Кокорева Наташа. Страница 22

Убил человека.

Меч вошёл в тело внезапно легко, как в соломенное чучело на тренировочном дворе. Степняк вскинул руки, обмяк и свалился под копыта. Кровь впиталась в землю, в камни капища и в память. Первое убийство помнится всю жизнь. Могло бы его не быть? Не могло. Не этот степняк, так другой. Не здесь и не сейчас, но однажды Рокот всё равно бы убил впервые.

Вот только мёртвые не играют на дудочках. И Рокот пошёл узнать, кто же такой смелый там объявился.

Песня оборвалась, когда он приблизился к капищу. Идолы утробно гудели, скрежетали каменными костями, сонно дышали воздухом древних ветров, грезили о кровавых жертвах и забытых обрядах.

— Здесь будет колодец, — произнёс знакомый голос.

У подножия статуи сидел тот самый колдун, позвякивая на ветру костяными бусинами. Бархатистый свет исходил от него волной с привкусом гречишного мёда и ореха. Рядом покоилось опустевшее тело убитого, убранное колосьями ковыля. А подземная река и вправду текла так близко, что можно было услышать шум воды.

— Почему ты не ушёл? — непослушными, будто отёчными губами проговорил Рокот.

— Я должен был спеть песню освобождения брату. — Темнота скрадывала его лицо, только поблёскивали глаза. — Я не мог его оставить.

— Это я его убил, — небрежно бросил Рокот — и на камнях тут же проступила кровь, зазудели на руках засохшие пятна.

— Знаю, — колдун ответил глухо, но как-то слишком легко. — Я видел.

И ни капли горечи — всё тот же приторный запах мёда.

— Ты подарил победу в войне убийце родного брата, — прошипел Рокот. — Стоила того твоя жизнь?

— Победу ли? — Степняк тихонько рассмеялся. — Моему брату судьба была умереть здесь, а моя жизнь — залог свободы степей. Ты уверен, что вас спасёт эта вода?

Смеётся? Он смеётся?!

— Судьбу не знает никто, — Рокот с размаху ударил каменного идола. — Ты всего лишь предатель, помог врагу, чтобы спасти собственную шкуру.

Степняк поднялся и вышел из тени на звёздный свет. В серебристых отблесках его лицо казалось по-звериному прекрасным, а губы растянулись широкой улыбкой, от уха до уха.

— А тебе судьба была научиться степной магии. Ты вылечишь жену от бесплодия и станешь отцом.

Мирта не бесплодна! У них нет детей, но такова судьба.

Или нет? Улыбка колдуна прожигала насквозь — не ядом, но жуткой искренностью, от которой у Рокота стыла кровь.

— Я вмешался в замысел Сарима и впустил в душу магию только ради монарха, — твёрдо ответил Рокот. — Я не пойду дальше.

— Но твой бог хочет, чтобы ты пошёл дальше и вмешался в его замысел! Иначе твои дочери никогда не родятся.

— Мои дочери?

Дочери? Не сын?

Он только теперь понял, что ждал сына. Стремился стать лучшим предводителем, чтобы сын никогда не стыдился отца.

— Твои дочери. — Степняк перестал улыбаться. — И ты сам поймёшь, что нужно делать — ты слышишь сейчас Тёплый мир. Или Сарима, как вы его называете.

Нет, Рокот не позволит ему насмехаться над богом! Сарим не может благословлять на нечистую магию!

— Ты не знаешь, что хочет Сарим! — Он вытащил меч. — Убирайся, пока я не передумал и не убил тебя.

— Если я не знаю судьбу, задуманную для нас Тёплым миром, то мы оба с тобой всего лишь предатели, не так ли? — Степняк протянул ему дудочку. — Прощай и держи на память. Сыграешь на ней колыбельную дочерям.

Рокот опустил меч и левой рукой принял тёплое дерево, украшенное кружевной резьбой.

— Памятное место, — раздался за спиной голос Натана. — Помню как мы крушили идолов, чтобы сложить обвод.

— Памятное. — Рокот не обернулся.

— Ты играешь на дудочке? — усмехнулся Натан.

Рокот посмотрел на старого дольного. Его аккуратная седая борода рыжела в утреннем свете, а в глазах поблёскивали задорные искры. Что его веселит?

— Так и не выучил ни одной колыбельной, — процедил Рокот.

Колыбельные Лилу и Амале пела Мирта.

— Ни одной колыбельной? — нахмурился дольный. — Откуда она у тебя? Такая резная… что там написано?

— На ней написано: «Судьбу не знает никто», — пробубнил Рокот и спрятал дудочку.

Натан сощурился, словно довольный кот.

— Я бы хотел прогуляться с боевым товарищем по местам былой славы.

Стоит узнать, что за мышь у него на примете.

— Только недолго. — Рокот поднялся и похлопал Фруста по белоснежной холке — конь фыркнул и выгнул шею.

— Кори, воду! — вечно его не дозовёшься.

Такие оруженосцы, как Ларт — один на сотню. Если не на тысячу. Его нелегко заменить.

Кори, лопоухий и прыщавый паренёк, подбежал, ухватил повод Фруста и кивнул, клацнув зубами.

— Долго не возись, тебе выступать с отрядом Борта, — медово произнёс Рокот и неторопливо зашагал прочь от общего привала.

Поначалу Натан только плёлся следом, сопел и шуршал травой, но потом заговорил:

— Степь напоминает о Грете.

Рокот кивнул. Кот подбирается издалека.

— Скажи, вы были друзьями? — Внезапный вопрос и обманчиво добродушный.

Друг. Какие высокие категории.

— Грет много для меня значил, — Рокот постарался ответить честно. — Я так и не встретил соперника достойнее.

— Если Грет много для тебя значил, то почему ты… — Натан замялся. — Почему ты так относишься к его сыну?

— Как? — Рокот нахмурился.

Натан, всегда осторожный и собранный, сейчас как-то особенно расстарался: борода, усы, бакенбарды — волосок к волоску, подшлемник расправлен — ни складочки, а в глазах всё те же искры. Вот только вовсе не задорные.

Безумные.

Кот приготовился к прыжку.

— Мальчишка из кожи вон лезет, а ты и слова ему не даёшь сказать, — он тараторил, словно боялся отступить. — Думаешь, Грет поступил бы так же с твоим сыном?

Рокот стиснул зубы, чтобы не заорать. Вдох-выдох. Вдох.

— Нет ни Грета, ни сына, — прорычал он и остановился. — К чему этот разговор? Я уже говорил, но могу повторить: я не хочу, чтобы Стел повторил судьбу Грета. А пока все его предложения ведут к этому.