Печать Раннагарра (СИ) - Снежная Александра. Страница 111

— Ты когда-нибудь слышал что-то о латрэйнах? — нарушил молчание он.

— О ком? — растерялся Дэррэк, впервые слышавший такое слово.

— Даром проникать в «трещины» между мыслями и телом обладали единицы из высших аммонриаров. Их побаивались сами эгрэгоры. Латрэйны — ловцы разума. Если верить летописям, они могли проникать в сознание, присутствовать в нем незаметно для хозяина, отдавать любые приказы, вплоть до убийства, и непосредственно управлять человеком. Абсолютная власть!

— Почему ты вдруг заговорил о них? — удивился Дэррэк.

— Потому что слишком много легенд в последнее время оживает, — холодно ответил Касс. — Все очень странно. Тот, кто за мной охотится, уверен в том, что не может влиять на меня напрямую. Значит, на ком-то пробовал и знает…

Латрэйны не могли проникать в разум одаренных, менталист умеет защищаться и ставить блоки. Райверен, додж, Ильма, Антэль не были менталистами. Все сходится.

— Райверен? — не поверил тому, что услышал, Дэррэк. — Ты считаешь?..

— Я предполагаю, — не дал договорить ему герцог. — Это лишь мое предположение. Пока это единственная логичная версия.

— А как этот латрэйн мог оказаться в Аххаде?

— На этом месте моя логика заканчивается, — досадливо вздохнул Касс. — Остаются одни фантазии. Но если я прав, тогда становится понятным, зачем ему нужно разрушить Эсклафидру — он хочет вернуть в этот мир своих… или сам к ним вернуться… не знаю.

— Мама что-то искала, — вдруг вскочив с места, вспомнил Дэррэк. — Здесь уже убрали, но утром было все перерыто вверх дном.

— Искала? — удивленно замер Касс. — Здесь?

— Да. Наверное, ее застал Лэйн и из-за этого все и случилось…

— Искала… — Касс задумчиво прошелся по комнате, вновь пробормотав: — Искала… Значит, знала, что это находится не в Ястребином Когте…

— Ты догадываешься, что это может быть? — напряженно вглядываясь в сосредоточенное лицо брата, поинтересовался Дэррэк.

— Кажется, да, — Касс снял с полки бронзовую статуэтку ястреба, и она поплыла в его ладони, сбрасывая иллюзию. — Она искала артефакт Мэрлина, — в руке герцога оказался круглый золотой медальон на толстой золотой цепочке.

— Тот самый подарок доджа? — не поверил Дэррэк. — Из легенды о Мэрлине и драконе?

— Антэль в последнее время очень часто интересовалась тайной проклятия. Я не обратил на это особого внимания — думал, пустое женское любопытство. Оказывается, зря… — Касс надел цепочку на шею и спрятал ее за ворот рубахи. — Поздно уже, Дэр. Иди отдыхай. У тебя был тяжелый день. Завтра проснется Лэйн, и я попробую разобраться в том, что произошло.

— А ты? — спросил Дэррэк, видя, что брат вновь налил себе виски и сел в кресло.

— Я сейчас спущусь к матери, а потом пойду к сыну. Ступай, Дэр. Я хочу немного побыть один.

Дэррэк, молча кивнув, покинул кабинет, а Ястреб осушил бокал и устало упустил голову на скрещенные на столе руки. Спускаться вниз к телу матери не хотелось. Нет, не потому, что он ее ненавидел или считал предательницей. В душе, сколько бы он себя ни спрашивал, не было ненависти — только боль и разочарование. Касс не хотел видеть ее мертвой, не хотел, глядя в ее неживое лицо, задавать вопросы, на которые она уже никогда не сможет ответить. И все же идти было нужно. Это последнее, что он мог для нее сделать.

Погрузив тело матери в стазис, Касс долго смотрел на нее, пытаясь найти в ее чертах отгадку всех тайн. Антэль по-прежнему оставалась красивой, словно не умерла, а крепко уснула. Касс почему-то вспомнил, как она учила его танцевать, правильно подбирать одежду, говорить женщинам комплименты… В их жизни было так много светлого и хорошего, и перечеркнуть эти воспоминания одним небрежным жестом просто не получалось.

Не выдержав, Касс сел рядом с матерью. Взяв в руку ее ладонь, он осторожно погладил холодные тонкие пальцы.

— Я прощаю тебя, мама, — тихо прошептал он. — Покойся с миром.

Никогда и никому Ястреб не прощал предательства. Просто не умел. А сейчас сделал это, не задумываясь, со спокойным сердцем. И Касс понимал, что обязан этим Оливии. Потому что если бы не она, он никогда бы не понял, что надо уметь прощать других, ведь однажды прощение может понадобиться и тебе. Добравшись до комнаты Лэйна, Касс хотел остаться у мальчика до утра, но, к своему великому удивлению, обнаружил, что ребенок в кровати не один. Прижавшись к нему с двух сторон лбами и обняв руками, зажав тело мальчика между собой, рядом сладко спали Грасси и Джедд. Судя по тому, что на лице Лэйна блуждала безмятежная улыбка, мальчишке было хорошо. Рыжая парочка была счастлива, и ребенок неосознанно пил их светлые эмоции, восстанавливая растраченный ресурс. Лучшего варианта нельзя было и придумать. Во всем доме, пожалуй, не нашлось бы больше никого, кто в этот день мог хоть чему-то радоваться и поделиться этой радостью с Лэйном.

Укрыв троицу покрывалом, Касс пошел в свою комнату, надеясь, что отлежавшись в горячей воде, все-таки сможет уснуть. Надежды не оправдались. В голову упорно лезли воспоминания о его прошлой жизни. Смерть Антэль разбередила душу, добавляя на сердце новые шрамы.

Герцог поднялся с кровати, зажег свечу и хотел одеться, чтобы пойти в кабинет разбирать бумаги, когда на глаза случайно попалась лежавшая на камине скрипка.

Кто-то из слуг в его отсутствие принес ее с чердака в спальню, заботливо оттерев от пыли и грязи. Острая и невыразимая тоска кольнула в сердце. Руки сами потянулись к инструменту, помня все его линии и изгибы. Касс закрыл глаза и, опустив смычок на струны, отпустил свою боль в свободный полет.

Синие блики кружили по мозаичному потолку и стенам, превращая купальню в какое-то сказочное место. Оливия не поняла, в какой момент уснула, откинувшись головой на теплый бортик лазуритовой купели. После нескольких месяцев кочевой жизни, она казалась непозволительной роскошью и несказанным удовольствием.

Джедд с Грасси изъявили желание остаться возле Лэйна и едва не взашей вытолкали ее немного отдохнуть и привести себя в порядок. У охотницы были довольно странные ощущения. Еще несколько месяцев назад она готова была бежать из этого места куда угодно, а сейчас ей казалось, что она вернулась домой. Чужие люди вдруг стали близкими и родными. От теплых улыбок и бесконечного щебетания Марси и Фэлис согревалась душа; золотыми руками Грасси были вышиты совершенно фантастические камиза и домашнее платье; сердобольная Тарга напекла пышных пирожков; и даже чопорный мистер

Орланд принес теплого молока, сетуя на то, что госпожа ничего не ела с дороги. Госпожа…

Когда-то Ли мечтала, чтобы ее так называли. Мечтала о любви и преданности своих слуг, о том, что будет для них доброй, чуткой хозяйкой и непререкаемым авторитетом. И все происходящее было так похоже на сбывшуюся мечту, кроме одного… Она не была любимой и ласковой женой своему мужу.

Формально их с Ястребом связывали неразрушимые узы брака. Но кем она была для него на самом деле? Ли боялась себе задавать этот вопрос и отвечать на него тоже боялась. Глупый детский страх: словно ты лежишь в темной комнате, и за каждым шорохом и движением тебе чудятся ожившие монстры и чудовища.

За тенью ее страха скрывалось нечто большее — то, в чем она сама себе боялась признаться.

Мужчина, с которым она провела полные трудностей и лишений месяцы пути, ела один кусок хлеба, спала бок о бок и чью спину прикрывала в бою, стал чем-то большим, чем простой формальностью.

Оглядываясь назад, Ли понимала, что смогла увидеть в нем не только верного друга, надежного напарника и мудрого командира, но и чуткого, заботливого мужчину. Научилась понимать и принимать его слова и поступки. Смогла разглядеть за неприглядной личиной нелюдя того, кем он был на самом деле: благородного и порядочного человека.

Куда исчез враг, которого она хотела убить? И был ли когда-нибудь ей врагом герцог, пострадавший точно так же, как и она?

Мысли вносили смуту в ее растревоженную душу, и чем больше она думала о Ястребе, тем сильнее душа болела.