Печать Раннагарра (СИ) - Снежная Александра. Страница 72

— Поднимешь? — переспросила Ли.

— Я умею летать, — улыбнулся Касс. — Забыла?

Оливия вопрошающе вскинула голову, и герцог понял по недоуменному взгляду, какие мысли сейчас крутились в ее светлой головке.

— Почему я не сделал этого вчера? Я не мог тобой рисковать. Птицы не летают по такой погоде, — грустно улыбнулся Касс. — Тело нелюдя быстро восстанавливается — тело птицы слишком уязвимо. Птицы погибают, пытаясь лететь в метель и пургу. Так умер мой отец. Как видишь, дар Мэрлина менее безопасен, чем способности эгрэгоров, — иронично заметил Касс.

— Прости меня, — вдруг произнесла Оливия.

— Что? — опешил Касс. — За что? — растерянно просипел он.

— Так глупо получилось… Прогулка эта… — покачала головой Ли. — Я… я обычно никогда так не делаю… Дохлый гоблин, как же сложно объяснить… Я…

— Я понял, — прекратил ее душевные метания Касс. — А по-моему, замечательное у тебя вышло знакомство с Грэммодром. Запоминающееся. Будет о чем детям рассказать.

— Издеваешься? — уставилась на улыбающегося мужа Оливия.

— Пытаюсь пошутить, — честно признался Касс.

— Как-то скверно у тебя с юмором, Ястреб, — обижено насупилась Ли. — Ты бы у брата своего, что ли, поучился.

— Ну вот, — развел руками Касс. — Дожился! Уже к младшему брату в ученики посылают, — поднявшись на ноги, он смерил насмешливым взглядом Оливию с высоты своего роста, а потом удовлетворенно заявил: — Одевайся, скоро можно будет лететь. Только тебе придется очень крепко держать в руках мою одежду.

— Зачем? — не поняла Оливия.

— Ну, если потеряешь — поеду в поселок к оркам голый, но зато на коне, — подмигнул девушке Касс.

Охотница сердито насупилась, но почему-то промолчала, не став язвить по этому поводу, чем удивила Ястреба еще больше.

Раздеваясь в пещере, он старался не смотреть на Оливию и не говорить с ней, чтобы не заводить ее еще больше, только краем глаза заметил, что все его вещи она, завернув в плащ, связала в плотный узел, который удобно было держать в руках. А когда выходил на улицу, спинным мозгом чувствовал на себе немигающий взгляд девушки. Ужасно хотелось резко повернуться, чтобы увидеть растерянность в ее глазах и яркий румянец, заливающий бледные щеки.

Ее смущение доставляло Кассу ни с чем не сравнимое удовольствие: в такие моменты в ней просыпалась женщина — женщина, заставляющая его сердце раз за разом беспорядочно пропускать удары.

Оливия и правда смотрела на него: робко бросала взгляд на здоровое сильное мужское тело и краснела, как девочка, от мысли, что Ястреб может заметить ее нескромный интерес. Что-то во всем происходящем совершенно сбивало ее с толку. Что-то очень личное и невероятно интимное было в этой ночи, проведенной наедине с мужем, и в этом каком-то уютно-теплом утре, наполненном запахом приготовленной для нее вкусной еды, звуком потрескивающего костра и спокойной беседой с герцогом. Она была благодарна ему за то, что и словом не обмолвился о событиях прошлой ночи, потому что стоило вспомнить себя, совершенно голую, в руках Ястреба — и все внутри, обрываясь, куда-то падало, и от стыда хотелось провалиться сквозь землю. Поэтому Ли старательно пыталась об этом не думать, вот только стоило взглянуть в глаза мужа — и в ушах настойчиво начинал звучать его будоражащий кровь шепот: «Ты ведь позволишь мне? Все исправить…» А сейчас, когда украдкой смотрела на то, как он раздевается и под бронзовой кожей волнами перемещаются бугры мышц, уши горели огнем и удушливо перехватывало дыхание. Ведь для того, чтобы сделать то, о чем он просил, пришлось бы позволить ему лежать на ней абсолютно голым. Всевидящий, и о чем она только думает?

Нервно схватив узелок с вещами Ястреба, Оливия ринулась на улицу и замерла у самого выхода, глубоко и шумно вздохнув. На белом, искрящемся в утреннем свете снегу сидела огромная черная птица, пристально разглядывая ее из-под хищного прищура ярко-зелеными глазами.

В Айвендрилле Оливия толком и не успела разглядеть, как выглядит герцог в личине ястреба. Сейчас же, на фоне белоснежного полотна, отливающее синевой оперение птицы казалось словно нарисованным искусным художником. Ветер мягко трепал темный подпушек, стелил у голеней ястреба белую поземку, бросая в мощную грудь россыпь снежинок.

Птица зашевелилась, расправляя широкие крылья, и Ли невольно попятилась, больше от неожиданности, чем от испуга. Склонив набок голову, ястреб сделал шаг в сторону, будто приглашал Оливию пройти вперед, а потом, в подтверждение догадок охотницы, медленно повел клювом, указывая направление.

Так странно Оливия себя еще никогда не чувствовала: скажи кому из мастримов, что подчинялась приказам птицы — на смех бы подняли, и прозвище «чокнутая Ли», наверное, прицепилось бы к ней навечно.

Ступая по звонко скрипящему в сонной тишине снегу, девушка несколько раз оглядывалась назад, пытаясь понять, почему ее пернатый супруг не идет следом, а когда собралась его об этом спросить, чуть было не рассмеялась во весь голос. Ну, точно чокнутая: вот только с птицами она еще и не разговаривала.

Она взвизгнула и чуть не выронила узел с одеждой, когда на талии жестко сомкнулись чешуйчатые птичьи пальцы и тело взмыло в воздух, все дальше и дальше удаляясь от земли.

Это было и страх, и восторг одновременно: ощущение беззащитной уязвимости — и невероятной мощи. Оливии казалось — одно неловкое движение, и она камнем полетит вниз, но…

Шорох огромных крыльев над головой, резкий подъем, от которого рябит в глазах, а внутренности скручиваются в тугой узел — и весь мир ложится ей под ноги, словно хрупкая снежинка на ладонь. Белоснежно-чистый, с завьюженными кронами вековых сосен, неприступными вершинами гранитных утесов и ускользающей вдаль петлей реки, еще не скованной толстым панцирем льда, но уже покорно отступающей под натиском наползающих на нее со всех сторон снегов.

И бурный водопад отсюда, с высоты, кажется тонкой струйкой, и высоченные ели — булавками, натыканными в пушистую белую подушку, а пролетающие рядом птицы игрушечно малы в сравнении с необъятной картиной непостижимо-прекрасного мира — мира, наполненного небесным светом и бесконечной любовью его творца.

Ли чувствовала себя свободной в этот миг, свободной от законов, выдуманных людьми, от слепой судьбы, четко и безжалостно расставившей вокруг нее свои акценты, и от незыблемой догмы — рожденному без крыльев никогда не познать высоты небес. А небо было так близко… И с каждым новым взмахом крыльев Ястреба они падали в него, купаясь в пронизывающих со всех сторон их тела ветрах. И воздух был так свеж и чист, что не надышаться, и если бы только могла Оливия сейчас раскинуть в стороны руки и закричать взахлеб от восторга, то непременно бы это сделала. Так хорошо и легко ей еще никогда в жизни не было.

Птица неспешно парила над землей, поймав своими огромными крыльями струящиеся упругие потоки, словно хотела дать Оливии возможность еще немного насладиться величием и целостностью этого мира. Яростный порыв ветра ударил охотнице в лицо, и ястреб, совершив плавный рывок, неожиданно резко пошел вниз. Земля стала приближаться с такой бешеной скоростью, что Оливия, судорожно вцепившись в узел с одеждой, от страха перестала дышать, только расшившимися глазами смотрела, как все то, что секунду назад казалось таким маленьким, в считанные мгновенья становится реально-огромным.

Белое полотно снега замелькало искрящейся полосой, а потом цепко державшие ее когти разжались и пушистый сугроб принял в объятия сгруппировавшееся тело Оливии.

Поднявшись на ноги, она стала живо отряхиваться, пока сбросившая ее птица заходила на второй круг для посадки. Чего девушка не ожидала, так это того, каким будет обратный оборот герцога. Ястреб, шумно хлопая крыльями, буквально упал в снег всего в нескольких шагах от нее. Черные перья, повинуясь какой-то чудовищной силе, стали втягиваться в стремительно меняющееся тело птицы, и спустя пару секунд рядом с ней стоял высокий обнаженный мужчина, ничуть не смущаясь тем, что его босые ноги по голень утопают в холодном снегу.