Южная роза (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 55

              Габриэль посмотрела на Форстера внимательно и ничего не ответила. Ей удивительно было слышать то, что он сказал о женщинах. Из уст человека не так давно говорившего о том, что женские принципы стоят дюжины шляпок, что все женщины продажны, и советовавшего ей продать подороже свою молодость и родовую кровь, это звучало… довольно странно.

              Форстер перехватил у Йосты поводья гнедой кобылы и подвёл её к Габриэль.

              -Итак, синьорина Миранди, познакомьтесь, это Вира – самая смирная кобыла из всех, какие есть у меня в конюшне. Вира, это синьорина Миранди, наша гостья, - представил он их друг другу, - и не вздумай вести себя плохо, нашу гостью нужно возить очень очень… нежно, - шепнул он на ухо лошади.

              -Вы говорите с ними так, будто они вас понимают? - с интересом спросила Габриэль, вспомнив вдруг, что точно так же он знакомил её с Бруно.

              -А они и понимают… меня, во всяком случае, - ответил Форстер абсолютно серьёзно. – Йоста, не стой столбом, и прекрати таращиться, если не хочешь отведать кнута. Живо дай, нашей гостье подставку. Позвольте, я вам помогу, синьорина Миранди.

              Кровь прилила к её лицу, потому что и Йоста, и Бартли, и Ханна, и даже кухарка, что пряталась за шторой в холле – все разглядывали Габриэль с неподдельным интересом. Особенно отличился Йоста, за что и получил нагоняй от хозяина. А учитывая, что горцы вообще редко смотрят друг другу в глаза, с их стороны всё это было проявлением очень сильного любопытства.

              ...Милость божья! Да что же они так на неё уставились?

              Сидеть в седле по-мужски, под этими взглядами, было дико неприлично, но в то же время оказалось в чём-то очень даже удобно, потому что седло, видимо тоже принадлежавшее Ромине, оказалось выше всяких похвал.

              -Ну что? Вы готовы к первому уроку? – спросил Форстер, чуть прищурившись.

              Они цепочкой двинулись вдоль озера и когда проезжали мимо заброшенного северного крыла дома, Габриэль увидела, что вокруг оранжереи появились строительные леса - несколько человек меняли разбитые стёкла и занимались починкой крыши.

 Форстер перехватил её взгляд, придержал коня, и поравнявшись с Вирой, сказал:

              -Вы натолкнули меня на мысль, синьорина Миранди, что давно пора заняться этой частью дома. Да и потом… я как раз хотел попросить вас, - он повернулся, посмотрел на Габриэль и произнёс негромко, - знаете… в память о матери, я решил восстановить эту оранжерею. Думаю, ей бы это понравилось. Могу ли я попросить вас помочь мне?

              -Помочь? И чем же я могу помочь? – удивилась Габриэль.

              -У меня, конечно, есть садовник - дед Йосты. Но всех его умений – косить траву и стричь деревья, отпилить ветки с ёлок. Большего от него никто не ждёт, да и ему уже скоро исполнится сто лет… в прямом смысле, - Форстер чуть улыбнулся, - не удивляйтесь, мы горцы – долгожители. И в оранжерею моя мать его даже близко не подпускала. Всё, что касалось роз, она делала сама… Я отправил заказ на две дюжины саженцев в Ровердо, и хотел вас попросить – могли бы вы объяснить садовнику, что нужно с ними делать? Они должны прибыть на следующей неделе. Надеюсь, это будет для вас не слишком обременительно?

              Габриэль сдержанно кивнула.

              -Хорошо, мессир Форстер. Это совсем не обременительно, - она едва удержалась от усмешки.

              ...Милость божья! Как же это сложно – притворяться! Нет, мессир Форстер, считайте, что игра идёт по вашим правилам!

              Хотя, конечно, она допускала, что в Форстере вдруг взыграла сыновняя любовь, и он поэтому решил заказать две дюжины розовых кустов. Но что-то неуловимое в его голосе говорило о том, что это лишь очередной кусочек сыра, дорожка из хлебных крошек, которая должна привести её туда, куда он задумал. Он хочет её приручить? Что же проще, чем дать ей то, что она любит и чем увлечена!

              ...Значит, вы будете дрессировать меня, как лошадь, мессир Форстер? Кнутом и морковкой?

              -Неужели вы не можете нанять садовника помоложе и того, кто умеет ухаживать за розами? – спросила Габриэль глядя впереди себя.

              -Могу, но что тогда делать старику Йосты? - ответил Форстер тоже глядя вперед, туда, где за изгородью волновалось зелёное море травы. - Он ещё на ногах и чувствует себя нужным, принося деньги в дом. Его сын был управляющим на северной шахте, когда пришли синемундирники. Они его убили. Тело бросили в шурф, а шахту затопили. Йоста тогда был совсем ещё мальчишкой. И они с дедом охотились на куропаток, чтобы моя мать и сестра не умерли с голоду. Я обязан ему. Но он не хочет просто сидеть на шее, так что… вот так.

              Он произнёс это как-то обыденно, словно что-то само собой разумеющееся, но у Габриэль от его слов даже мороз пошёл по коже. Синемундирниками здесь называли южан, тех, кто служил в экспедиционном корпусе.

              -А зачем они его убили? – спросила Габриэль негромко и посмотрела на Форстера. – Отца Йосты?

              Форстер повернулся и чуть усмехнувшись, ответил:

              -Зря я вам это сказал. Не берите в голову. Вам ни к чему это всё.

              -Но… я хочу знать, - твёрдо ответила Габриэль.

              -В прошлый раз, когда я рассказывал подобные вещи, помнится, кто-то упал в обморок, а вы, синьорина Миранди, отчитали меня как напроказившего ребёнка, - ответил он и улыбнулся едва заметно, - я бы не хотел снова впасть в немилость и прослыть невежественным дикарём. А ну как, вы вдруг снова решите оттоптать мне ноги или надеть на голову десерт?

              И в этот раз Габриэль сама едва не рассмеялась.

              ...До чего же хорошая у него память!

              -Вы путаете уместное с неуместным, мессир Форстер, - пожала она плечами, стараясь подавить улыбку, - ваш кровавый рассказ о жертвоприношении не слишком подходил для того, чтобы рассказывать его не свадьбе в обществе девушек. Другое дело здесь и сейчас… но раз вы не хотите говорить… Так в чём заключается первый урок? – спросила она, сделав серьёзное лицо. - Если мы будем болтать о розах и садовниках, я едва ли смогу выиграть наше пари.

              -Сейчас мы проедем через Малый Волхард, до перевала, там будет первое стадо, затем поднимемся выше, до Трезубца, там, будет второе. Пообедаем. Спустимся через Сухой овраг к третьему, и вернёмся той дорогой, по которой вы бродили, как приведение в первый день по приезду сюда.

              -И всё? – удивилась она.

              -И всё? – левая бровь Форстера взметнулась вверх. – Пфф! Синьорина Миранди! Спорим на пять сольдо, что завтра вы не сможете даже с кровати встать?

              -Пфф! Мессир Форстер! – воскликнула она с усмешкой. – Если мы с вами будем спорить так часто, как вы делаете это последнее время, то очень скоро вы останетесь без единого сольдо и с теми рогами, в которых вам ещё предстоит извиняться передо мной… двадцать раз, если вы не забыли, - она лукаво прищурилась, - а вы не забыли, я надеюсь?

              -Я не забываю ничего, что связано с вами, синьорина Миранди, - ответил Форстер негромко.

              И его голос, и взгляд, тут же погасили усмешку на губах Габриэль, и она тронула пятками Виру, чтобы румянец не выдал её внезапного смущения.

Ей казалось, она попала в какой-то совершенно другой мир. Здесь всё было ярче, сильнее, насыщенней: травы, что стелились под ноги ковром, и цветочные узоры, растекающиеся по ним, пение птиц, заполнившее всё пространство между небом и землёй, и хрустальные ручьи, через которые они переезжали. Габриэль казалось, что она не может надышаться этим воздухом, он был пьянее, чем пресловутый шерр, от него кружилась голова, и хотелось бежать, раскинув руки. И она никогда не пила такой вкусной воды, как та, что зачерпнул Форстер из ручья и подал ей в листе мать-и-мачехи свёрнутом в воронку.