Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Зызыкина Елена. Страница 100

Даллас отрицательно покачал головой, тяжело вздыхая. А может, в противовес, облегчённо, ибо слышал тот же звук и догадывался, чьей лошади он принадлежит. За сегодняшний день бедолага не раз пожалел, что выпустил кобылу госпожи. Похоже, этой ночью Гретхен его не дождётся. Придётся ему пуститься на поиски взбесившейся чёрт знает по какой причине скотины, может статься, подведшей тёмного под монастырь.

— Паршиво. Не нравится мне это молчание. Не похоже на Али, — молвил вожак. — Давай-ка отправляй по утру гонца к ушастому. Пусть возвращается в Данноттар, мне он здесь нужен.

— Давно пора, господин! На бабу его смотреть жалко. Хорошая она, нутром чую, но несчастная. Сохнет без него.

— Дурак он, хоть и умный, — промолвил Фиен и скрылся за дверью.

Вождь ушёл, а Даллас, намереваясь пойти предупредить Марбаса, что исчезнет на некоторое время, посмотрел на звездное небо.

— Господин Даллас, — тихо окликнул его сидящий у ближайшего костра человек. Из-под откинутого капюшона накидки образовалась улыбающаяся рожа легионера Тита. — Так понимаю, что моя помощь не понадобилась?

Даллас подошёл, присел рядом и положил руки на колени:

— Нет, легионер. Не видать тебе злата да девственницу в жёны. Квинт всё решил за тебя. Но ежели хочешь осесть, так бери любую данноттарку!

Легионер негромко засмеялся:

— Ну уж, увольте, господин. Знаете, как у нас говорят?

Даллас вопросительно поднял бровь.

— Ну же?

— Ценно то, что редко, — потёр ладони над костром легионер. — Я, конечно, на многое не претендую, но коли семьёй обзаводиться, до первой ночи женщина должна быть чистой. А золото… на кой мне оно, коли за него честь декуриона спасена? Грязное оно — это золото. Холостым похожу, покуда такую же не найду, как госпожа наша.

— А говоришь, что на многое не претендуешь, — рассмеялся Даллас. — Второй такой не сыскать. У каждого своя пара, Тит. Знаешь, как говорят у нас? Истинный тот, об ком душа мается.

— Заковыристо как-то, — задумчиво пробормотал Тит.

— Поймёшь, когда время придёт, — поднялся демон и, прощаясь, добавил: — Шёл бы ты к себе, легионер. Скоро здесь неспокойно будет.

Далласу так и не удалось вернуться в палату, где всё громче звучали непристойные песни под музыку каледонских бардов, и всё бессмысленнее и невнятнее разносились выкрики пьяных собратьев. Откуда спешили разойтись смертные, а старейшины им не препятствовали, ибо нет места человеку там, где ничто не сдерживает тьму. Главенствующий над стражниками цитадели, демон срочно потребовался им на крепостной стене.

— Смотри! Смотри, Даллас! Вон, видишь? Всадник сюда несётся, а за ним стая волков. Вот твари! Того и гляди коню в ноги вцепятся, — указывая пальцем на перевал, где и скорость-то набирать для лошади опасно, страж в восхищении присвистнул, когда наездник выпустил в преследователей стрелу. — Во даёт, паршивец! На скаку одной стрелой сразу обоих!

— Ну, собратья, год точно урожайным будет, — загадочно улыбаясь, пригладил демон на ветру растрепавшиеся волосы. — Дождались вестницу.

— Чего? — непонимающе уставились на него стражники. — Даллас, а эля не перебрал часом?

Тот рассмеялся и кивнул на всадника:

— Вот олухи! Не парень это — госпожа наша развлекаться изволит.

Тем временем всадник резко развернул лошадь. Гаура вскинулась на дыбы, негодующе заржала, а эльфийка, прильнув к ней, пустила ещё пару стрел. Сражённые меткими выстрелами волки взвизгнули и замертво упали. Такой оборот очень скоро охладил пыл преследователей. Оценив, наконец, противника, матёрые звери остановились и, ощерившись, неохотно повернули в сторону леса, а госпожа Данноттара, благодарно похлопав Гауту по холке, спокойно продолжила свой путь к замку.

— Твою ж мать, и в хвост, и в гриву! Братцы, она! — взволнованно воскликнул Данталиан. — Чтобы меня черти разобрали, точно она!

— Подымайте ворота, пока вождь не увидел чудачества своей жены, — распорядился более чем обрадованный Даллас.

Победителем Лайнеф возвращалась домой. Шальное и настолько совершенное чувство, что ощущаешь себя всесильной. Да, силы, что тлевшие в ней чахлым костром, помощью духа отца, открывшего принцессе пусть к осознанию магии, удивительно быстро возгорелись по-новой, а вместе с ними пришла убеждённость, что самое трудное позади.

Лайнеф охнула и просунула руку под горностаевую меховую накидку — настоящий королевский подарок пиктских вождей великой тигерне, посланной богами во спасение Каледонии, как они уверились. Стоило ли спорить с людьми, желающими обманываться? Лайнеф приложила ладонь к животу в том месте, где только что толкнулось разбуженное скачкой дитя.

Неуёмный аппетит жадного до материнских соков плода любви инкуба принцесса научилась компенсировать магической энергией, доставшейся ей в наследство от предков-чародеев, и потому между матерью и будущим ребенком воцарилось этакое своеобразное перемирие, нарушаемое разве только проявляющейся тиранией нерождённого непоседы. С завидной регулярностью он напоминал о себе пинками и толчками, которые не причиняли той острой боли, коею эльфийка ощущала раньше, однако оставались весьма ощутимыми.

— Не нравится? А привыкать придётся, боец. Ты родишься в великой стране. Неспокойной, прекрасной и варварской. Каледонец без скакуна, что воин без оружия.

В ответ последовал новый требовательный удар, на что Лайнеф возмущённо шикнула и пригрозила:

— Я это запомню, мелкий деспот. Вырастешь, будешь у меня римское право штудировать, затем советнику Кемпбеллу на обучение эльфийской мудрости отдам, ну а после отправлю тебя к пикстким вождям. Присмирел? Вот то-то же, — посмеялась строгая мать. — Всё уже, почти приехали. Терпи, ведь ты из рода Мактавешей.

По эту сторону перевала госпожу встречали.

— Даллас?! Несколько сот ярдов я бы как-нибудь доехала до ворот.

— Ловушки, госпожа. За время, что ты отсутствовала, оборону замка усилили. Теперь везде ловушки на карателей. Я проведу тропой, — лихо запрыгнул воин тьмы на коня и, поколебавшись, признался. — Чёрт возьми, Лайнеф! Как же я рад тебя видеть! Не поверил, если бы кто сказал, что придёт день, когда буду счастлив встретить ушастую. Данноттар без тебя уже не тот. Твоё возвращение — лучшая новость к сегодняшней пирушке.

— Вот как? Значит, в замке торжество, и мой муж…

Предугадывая неверные выводы женщины, Даллас поспешил вставить слово:

— Он не знает. Я намеренно не известил — думал, что сама захочешь.

— Поехали, — от благодушия принцессы не осталось ни капли, она стегнула Гауру и вырвалась вперед демона. Тому оставалось чертыхаться на себя за неосмотрительность, на неё — за импульсивность, и при том догонять решительно настроенную выяснить, чем занимается её муж, что не удосужился встретить, тигерну.

Лайнеф вихрем пронеслась мимо стражей цитадели, ответив на их приветственные крики второпях поднятой рукой. Она также не замедлилась, когда на пути словно из-под земли вырос ошарашенный смертный, только чудом успевший отскочить в сторону. Обида, гнев и — дьявол побери этого зеленоглазого дьявола! — ревность управляли тёмной воительницей. Мерзавец! Как посмел предаваться веселью в то время, когда она едва не погибла, вынашивая его дитя? Исчез, не интересовался, жива ли, когда изнурительными, полными боли и отчаяния днями во спасение ребёнка она гнала прочь мысли о нём и тут же, лелея мечту о возвращении, шептала… неустанно шептала его чёртово имя! А очнувшись от жарких снов, в которых он оставался центром её мироздания, могла поклясться, что чувствует на себе его запах, и была счастлива обманываться этой иллюзией!

По воле всадницы белогривая Гаура легко преодолела пологую лестницу и вбежала внутрь замка. Подобно богине воины Афине, дочь эльфийских королей разгневанно взирала на развернувшуюся демоническую оргию в сверкающем огнями факелов чертоге, свет от которых не мог вернуть ясность рассудков проклятым тварям.