Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Зызыкина Елена. Страница 112

— Фиен! — зычный голос Молоха, перекрывая звуки сражения, прогремел так, что Мактавеш засомневался, его ли рукой замертво рухнул саксонский ублюдок, надоедливой мухой вытанцовывающий с секирой вокруг беспрестанно переминающегося Сумрака, или сердце смертного не выдержало громоподобного крика демона и разорвалось. Оставался еще один из пяти напавших на вожака саксонцев. На нём-то Мактавеш и был нынче сосредоточен.

— Мактавеш, чёрт тебя побери! — вновь пробасил собрат, требуя к себе внимания. Обычно в бою они прикрывали спины друг друга, хотя для полного комплекта не хватало Далласа.

Обманным приёмом вожаку удалось вынудить противника прикрыть грудь щитом, после чего он попросту снял с его плеч голову.

— Ты всё-таки решил вернуть свои золотые? — подтрунивая над Молохом, Фиен рукавом туники вытер лицо от пота и крови, после чего, сложив перекрещенные мечи на коленях, обтёр о бока ладони. Не очень-то удобно скользкими руками удерживать рукояти в бою, так оружие и подвести может.

— Да хрен тебе! Фиен, я не вижу Квинта.

Улыбка ещё не сошла с губ предводителя, а взор хищника уже заметался по полю битвы. Квинт сражался в сотне ярдов слева от вожака вместе с Данталианом и Φедахом, но сейчас в том месте Φиен не видел никого из них, лишь скопище саксов, мечами и топорами добивающих кого-то на земле. Заслышав нечеловеческий рык, прорвавшийся сквозь лязг мечей и какофонию сражения, сердце отца дрогнуло, но твёрдая рука вожака уверенно стегнула Сумрака, направляя в эпицентр побоища. За предводителем устремился Молох и все те, кто расправился со своей порцией человеческой плоти.

Фиен на ходу спрыгнул на землю и в мощном прыжке ворвался в самую гущу саксонцев. С мгновенной реакцией он расшвырял смертных, предоставляя возможность расправы над ними собратьям, и увидел убитого коня Квинта. Вплотную к нему вниз лицом в неестественной позе лежал воин, кого-то явно накрыв собой. Безногий, с продырявленным в нескольких местах торсом, демон был жив, но выглядел настоящим обрубком. Окружённый соплеменниками, Мактавеш аккуратно перевернул на землю истерзанное его тело, узнавая Фидаха. Того самого Фидаха, что когда-то по велению Лайнеф устроил им с Алистаром купания в наполненных ледяной водой бочках. Того самого, что помог Алистару разыскать в подземелье Иллиам. Того, что надоумил искать жителей Килхурна в Волчьем осиннике в племени людоедов. Под ним, придавленный конём, распластался Квинт. Голова его была пробита, демэльф находился без сознания.

— Как-то так, вожак. Не хотел я, чтобы госп… — Фидах закашлялся чёрной кровью, — госпожа дьяволица меня кончила. Уж лучше здесь. Облажались мы малость… с Данталианом.

— Где он? — хриплый голос Мактавеша от природы проницательному демону стал благодарностью за спасённого сына.

— Нету Данталиана, — то ли от горечи, то ли от того, что тело его стало регенерировать, что довольно болезненный процесс, демон заскрипел зубами и взял в руку горсть пепла, на котором лежал. Послав саксонцам проклятья, Фиен отвернулся, ибо не любят гордые данноттарцы свидетелей собственной немощи.

Собственноручно вызволив Квинта из-под коня, он нашёл его меч и, сам не зная для чего, осмотрел на глазах рубцующуюся рану. Находиться в близости и не соперничать, не собачиться, как обычно, было странным и уже казалось противоестественным.

Все, чего до сих пор ожидал Фиен от Квинта, так это принятия ответственности перед кланом и пробуждения чувства долга, возложенного по праву рождения. Всё, чего жаждал, так видеть в продолжении своём достойного преемника. Но когда парень оказался на волосок от гибели, Фиен чертовски испугался, и этот страх, поколебавший твёрдость решения отца быть суровым с зарвавшимся щенком, не выделять среди остальных, драть три шкуры, чтобы никаких поблажек и послаблений, ибо только так его сын в будущем сможет назваться вожаком, этот страх, вопреки неудовольствию поведением Квинта, уговаривал примириться с сыном таким, каков он есть.

Глаза молодого воина открылись, взгляд удивлённо уставился на отца. Но вот память к нему вернулась, и лицо младшего Мактавеша обрело знакомое враждебно-насмешливое выражение. Противостояние двух хищников возобновилось.

— Не теряй его… щенок, — вложив в правую руку сына меч, Фиен поднялся, вскочил в седло и услышал в спину:

— Надеюсь, ты полностью удовлетворил самолюбие? Ведь больше такого шанса я тебе не предоставлю.

От гнева на скулах главы клана ходуном заходили желваки, но он ничего не сказал. Стегнув коня, Фиен Мактавеш помчался в сторону распятья, рядом с которым развернулось упрямое противостояние небольшой кучки саксонцев натиску каледонцев.

Фидах отказывался умирать даже на время. Пока тело его набирало прежнюю форму, и силы постепенно возвращались к рождённому тьмой, каждое слово и каждый жест между отцом и сыном были услышаны и «переварены» от природы не в меру любопытный демоном.

— Дурак ты, парень. Кабы не твой отец, ни тебя, ни меня сейчас бы в живых уже не было, — скрюченные пальцы его вонзились во влажную землю, страдальческий взор устремился к сражающимся собратьям.

— Проклятье! Смотри, Кемпбелл горит! Сволочи крест подожгли! Советника спасайте! Слышите меня, парни?! Ушастого!.. Ушастого тушите! — закричал он отчаянным криком и откинулся назад. Грудь тёмного судорогой выпятилась вверх, он отвернулся от демэльфа, пряча перекошенное лицо, и заскрипел зубами, покуда не отпустило.

— Получается, я пекусь о чёртовом эльфе, а ведь он мне морду набил. Аккурат в тот день, когда ведьму сожгли… Мы тогда ещё с эльфом вас с вожаком у Адрианова вала поджидали.

— Ты заткнёшься когда-нибудь, или помочь? — ледяной тон Мактавеша-младшего заставил Фидаха прикусить язык. На виду обомлевшего демона Квинт подхватил оружие и направился в сторону крепости.

Ему больше нечего было делать на этом залитом кровью плоскогорье. До чёртова эльфа он не добрался, прикончить не успел. Оставалось надеяться, что тот сам заблаговременно почил, потому как очень скоро вождь узнает, кто именно расправился с насильником Никродаорхом в Килхурне. Посыплются вопросы о череде гонцов, не прибывших в Данноттар. В конечном счёте вспомнят и про несчастные случаи гибели тёмных в цитадели, и тогда уже Мактавеш поймёт, чьей рукой над крепостью витала смерть. Да, он один методично их уничтожил, и без сожалея убил бы и этого демона, но должно же в нём, в палаче, хоть что-то оставаться от человека? Хотя бы толика благодарности?!

А, впрочем, пусть знают. И он пусть ведает! Они бессильны что-либо изменить. Слишком поздно. Армия тьмы здесь.

— Дурак! — упрямо кричал в спину уходящему демэльфу Фидах, нутром ощущая исходящую от молодого Мактавеша неминуемую беду. Он не знал, в чём она заключатся и как её отвести, но стремился предостеречь сына вожака от неверных поступков. — Твой отец нелюдь, как и я, и ты сам, но в нём человека намного больше, нежели в иных смертных! Вспомни своих римских правителей! Кем они были? Они думали о своих солдатах, когда бросили вас на растерзание нам и пиктам? Они думали, что мы сожрём их легионы?! Нет! Они мечтали о славе и величии, золоте и новых покорённых землях! Ты слышишь меня, Квинт?! Остановись! — опираясь локтями, забыв о боли, демон пополз за юношей, безнадёжно отставая. Полз как умалишённый, пытаясь достучаться до всё дальше удаляющегося парня, пока тот не побежал.

— Смотри, где сейчас твой отец! Смотри, как рвётся он к Кемпбеллу! Он, проклятый, радеет о своём народе! В нём бог! Был бы у меня такой отец, быть может…

И тьма поселилась в их сердцах. И преисполнилось проклятое племя мщением за погибших собратьев. Битва на плоскогорье разразилась такая, что не осталось места, где бы почва не напилась и не захлебнулась багровой кровью. От непрекращающегося рёва сражения заложило уши. Земля хлюпала и стонала под ногами рубящих друг друга воинов. Данноттарцам больше не нужны были лошади, мечи, копья, секиры, не требовались доспехи и щиты. У них оставалось гораздо более страшное оружие, более надёжная защита — их истинная суть. Она преобладала, повелевала, требуя возмездия над пришлыми, и какими бы бесстрашными воинами не были рождённые с оружием в руках варвары-завоеватели, выстоять им против такой чудовищной мощи было не по силам. Приплывшие с континента в поисках нового дома, язычники слишком поздно уразумели, что обещанная христианским князем-вседержителем в награду за истребление клана Мактавеша, наводящего ужас на бриттов, северная земля станет им могилой. И тогда мужество изменило саксам, и искали они спасения в непроходимых каледонских лесах, но и там находили только лишь смерть, ибо воины Далласа и Марбаса не давали выжить никому, кто со злом пришёл в Данноттар. Оставались и такие из иноземцев, кто предпочёл смерть в бою позору бегства. Их было достаточно. С мрачной решимостью они дрались до последнего вздоха и с фанатичным рвением стремились ознаменовать кончину свою костром из распятого каледонского посла.