Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Зызыкина Елена. Страница 86

— Ненормальный, — ворчала она, запыхавшись в этом нагромождении и, только тут с удивлением отметила, что в покоях она была не одна — в кресле с высокой спинкой сидела задремавшая сиделка, а рядом с ней на табурете лежало какое-то рукоделие, и на полу стояли два тюка с неизвестным скарбом.

— Кэйтрайона, ты что здесь делаешь?! — недовольно окликнула она женщину.

Та проснулась, потёрла глаза и, спохватившись, вскочила.

— Прости, госпожа, дремота сморила, — виновато запричитала она. — А ты уже проснулась. Я сейчас господина Мактавеша поищу. Он приказывал находиться при тебе и звать его, когда очнёшься.

Рыжеволосая женщина собралась было на поиски вожака, но Лайнеф остановила:

— Погоди. Принеси сперва что-нибудь поесть, — чувствуя вдруг зверский голод, Лайнеф попыталась вспомнить, когда она ела в последний раз. Кажется, это было в другой жизни. — Неси всё, что есть в кухонном доме, — широко оскалилась она.

— Проголодалась, моя госпожа, — Кэйтрайона ответила одобрительной, но более спокойной улыбкой. — Не удивительно, в твоём-то положении о себе заботиться нужно.

Под недоумённый взгляд Лайнеф сиделка вышла из палаты, бесшумно прикрыв за собой дверь.

— Это о каком положении она говорит? — неопределённо хмыкнула тёмная, пожала плечами и поднялась с кровати, при этом желудок её требовательно заурчал, и, чтобы приглушить неприлично громкий звук, эльфийка машинально прикрыла живот ладонью.

— Необычно как-то… Мне кажется, или я толстею? — живот, всегда безупречно плоский и подтянутый, казался чуть больше привычного, да и грудь… Лайнеф обеими ладонями обняла груди и с удивлением обнаружила, что они стали больше. — Определённо больше и болезненно тяжелее. Ай, чёрт, соски чешутся, как у кошки течной! — поморщилась она, немилосердно раздирая упомянутые.

Разумеется, Лайнеф понятия не имела, как именно чешутся соски у кошки, но обнажённая дева-воительница, подозрительно поглядывая на входную дверь, никак не могла отделаться от мысли, что Кэйтрайона не просто так сказала о её положении. Она вдруг подумала, когда же в последний раз её беспокоило женское недомогание…

Томящиеся от безделья и скуки Марбас и Шагс едва успели отскочить от дверей, когда обернутая по плечи в плед, за которым в придачу ещё тянулись пару шкур, Лайнеф вылетела из своих покоев и разъярённой тигрицей заорала на весь Килхурн:

— Мактавеш! Чёртов ты кобель! Где ты?!

Ошарашенные демоны не по доброй воле, а вследствие возложенной на них обязанности оберегать свою госпожу, шли за ней, уподобившись немым пажам с округлившимися от изумления глазами и разинутыми ртами, побаиваясь что-либо спросить. А меж тем Лайнеф решительно двигалась босиком по каменным плитам коридора, и глаза её горели гневом, а разметавшиеся по обнажённым плечам волосы — огнём в свете факелов. Она придерживала одной рукой плед, ударом второй выбивала нараспашку двери попутных палат, заглядывая в них в поисках мужа, которого поносила на чём свет стоит. За ней тянулись злосчастные шкуры убитых когда-то животных, как за истинно коронованной особой тянется длинный шлейф её мантии. Впрочем, сия тяжеловесная ноша никоим образом не уменьшала стремления прекрасной и неистовой фурии — Лайнеф просто её не замечала, как не замечала тех, кто был посмелее из слуг.

Она негодовала не напрасно, ибо поняла, что носит под сердцем ребенка Фиена, и эта новость как поразила и обрадовала её, так и панически напугала, ибо кончать с жизнью, вкус к которой в ней только проснулся, она не планировала, а от страха, пусть даже таким образом, нужно было избавиться. В конце концов на её крики выбежали Иллиам с припухшими от слёз после разговора с Алистаром глазами, демон Даллас, который, испытывая неловкость, «латал» её спину, легионер Кезон и сын Квинт. Почти все в сборе, для полного комплекта не хватало пребывающего в конюшне советника и самого виновника переполоха.

— Что здесь происходит? — наконец обнаружил рыком себя вожак. Он услышал свою истинную, будучи на стройке сторожевой башни. Предположив, что случилось нечто из ряда вон выходящее, пока пересекал ею же разворочённый двор, пару раз демон успел проклясть себя за то, что так далеко от Лайнеф. Но обнаружив её в полном здравии и, более того, в боевом духе, справедливо вознегодовал.

— А вот и безупречный вождь! — Лайнеф зловеще прищурилась и стремительно направилась к мужу. Марбас и Шагс отошли, чтобы ненароком не попасть под горячую руку одного из этих двух чокнутых. — Ты меня спрашиваешь, что происходит?! Да как ты мог?! Вновь?!.. Да я просто не могу в это поверить! — кипела эльфийская воительница, не решаясь назвать причину своего гнева.

В конце концов, Фиен догадался, что именно она умалчивает, и её смущение, скрываемое неудержимым гневом, стали его забавлять. Он научился читать её между сказанных слов. Лайнеф могла орать на него, извергать из себя в его адрес самые отчаянные проклятья, а он с умилением слышать между них: «Я люблю тебя, чёртов ты гад. Я безумно и непоправимо болею тобой». Драгоценная его фурия, как всегда, была на высоте, и он обожал эту четвёртую, только для него сотворённою стихию.

Демон самодовольно усмехнулся, демонстрируя ровные, белоснежные зубы:

— Вновь что, детка, беременна? — сказал так естественно и спокойно, будто знал о её положении. Фиен почти смеялся в то время, как его наглая усмешка фактически провоцировала Лайнеф на ответные меры.

— Ах, ты, мерзавец! Негодяй! Сукин сын! Ненавижу… — она сдула с лица прядь волос, размахнулась и послала в мужа кулак, вкладывая в этот удар весь импульсивный гнев на Мактавеша. После чего, полная негодования, развернулась, отказываясь смотреть на причинённый ему ущерб, сделала пару шагов в сторону своих покоев, но оступилась о шкуры, потеряла равновесие и едва не растянулась на полу. Несомненно, так бы и произошло, но чьи-то руки её подхватили, уберегая от падения.

— Не бойся, я не позволю тебе умереть, — зашептал ей в ухо инкуб. Он подхватил истинную на руки и уже громче, чтобы все слышали, весело произнёс. — Пора мне тебя пороть, строптивая моя жёнушка.

Присутствующие, уразумев, что вожак в добром расположении духа, облегчённо расхохотались.

Мактавеш направился в спальню, но уверенный голос воина его остановил:

— Поаккуратнее с моей матерью, вождь.

Демон обернулся, Лайнеф на его руках затаила дыхание. Оба этого ждали — первого шага Квинта к примирению. Внимательным, почти удивлённым взглядом вожак долго смотрел на своего наследника, наконец кивнул и произнёс:

— Непременно, сын мой. Соберись, через пару часов мы едем домой.

Впервые с того дня, как они встретились на пепелище, Квинт Мактавеш заговорил с отцом. Фиен был доволен, ибо видел в этом добрый знак.

Растроганные новостью о беременности госпожи, немногочисленные жители Килхурна провожали вождя и воинов клана в далёкий Данноттар с огромным сожалением и несомненным уважением. Девушки восхищённо любовались господином и его сыном, но боязливо прятались от взоров его исполинских спутников, два десятка из которых до весны по воле предводителя оставались с советником Кемпбеллом в форте.

Кэйтрайона упросила Лайнеф передавать ей весточки о сыне через господина Алистара, ежели гонцов слать будут. Кезон отдал должное славе своего декуриона взмахом руки, исходящим от сердца, и по-братски обнял Квинта. Тит… Ох, уж, этот сорвиголова! Он все-таки уговорил взять его собой. Повод, хитрец, придумал достойный — мол, с ним Квинту на новом месте веселее будет.

Алистар, на которого Фиен оставлял форт, негромко с ним перемолвился о каких-то конюшнях, Лайнеф не поняла, но насторожило её то, что супруги не попрощались. Она понимала, что вольно-невольно её беременность вынудила подругу отправиться в Данноттар, но, наблюдая сцену расставания на дворе крепости, с прискорбием заметила, что муж и жена избегают смотреть друг на друга.

— Илли, может, вам стоит поговорить? Я попрошу Фиена задержаться.