Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Зызыкина Елена. Страница 91

Наконец взгляд незнакомца испытующе остановился на мне. На мгновение смягчился, одобрительно скользя по моему лицу, пока не сосредоточился на глазах. Я вздрогнула. Необъяснимое, но острое ощущение, что он пытается проникнуть внутрь меня, в мой разум и мысли, понять, кто и что я есть, неприятно насторожило. Мне стало не по себе. Проще было отвернуться, разорвать зрительный контакт, что равносильно признанию его преимущества надо мной. Как легко, но не для меня. Интуитивно я прикрыла рукой живот и мысленно стала выталкивать этот пытливый, проникающий взгляд из себя, выстраивая барьеры своим собственным взором. Противясь наглецу, я ставила воображаемые оборонительные преграды, но либо они были не так прочны, либо странный этот человек безмерно силён, я чувствовала, его взгляд всё глубже и глубже погружается в меня. В конце концов я запаниковала, потому что поняла, тактика моя ни к чёрту не срабатывает.

«Лучшая защита — это нападение», — говорил Александр Великий. Я часто пользовалась его гениально простым и верным советом, потому пошла в нападение так, как учил Охтарон, как отлично умела — нанесла пикту удар в лицо. Конкретный такой, знатный. Конечно, он был ненастоящим, я лишь представила, как бью смертного в бородатую челюсть, и голова его от удара уходит в сторону, а он хватается за лицо. Эффектно, но навряд ли эффективно. Однако не успела я себе пообещать, что следующим шагом будет действительное рукоприкладство, когда к моему нескончаемому изумлению голова пикта и в самом деле дёрнулась, а сам он попятился назад. Это нечто новенькое. Никогда бы не подумала, что воображаемая оплеуха даёт такой потрясающий результат. Оставалось предположить, что необычный смертный, кто бы он ни был, прочитал мои мысли и подыграл, но, с другой стороны, не слишком ли натурально?

Он не выказал ни страха, ни, тем более, агрессии. Совсем нисколько. В противовес этому взор его потеплел, и мужчина склонил передо мной голову, ещё больше озадачив меня. Вероятно, я должна была быть польщена, потому что мой муж, молчаливо наблюдавший за немой сценой знакомства, удовлетворённо хмыкнул и, скрестив руки на груди, с гордостью и обожанием посмотрел на меня. Откровенно говоря, безумно хотелось послать его к чёрту и потребовать вернуться домой. Хотело спать. Спать и спать. Но желанию моему не суждено было сбыться, ибо странный тип стал говорить ещё более странные вещи.

— Дитё во чреве твоей жены, вождь Каледонии, послано свыше, как знак, — он обращался к моему мужу, но неотрывно смотрел на меня. — Хочет она того или нет, но тело её хранит в себе древнюю и могущественную магию, которой госпожа пренебрегает. Боги желают, чтобы она приняла эту силу и научилась ею управлять. Если она не последует их призыву, госпожа умрёт страшной смертью вместе с младенцем.

Так я познакомилась с одним из последних представителей мифических друидов, не поверить которому было невозможно — он говорил о тех вещах, мысли о которых гнала от себя прочь. Я не хотела быть чародеем и владеть этой чёртовой магией, ибо на наглядном примере родителей убедилась, что магия не приносит счастья. Что в ней хорошего, если она не уберегла от смерти ни отца, ни мать? Единственным искренним стремлением моим оставалось быть госпожой сердца мужа своего.

— Но я… — горло перехватило от волнения, голос перешёл на шепот, — я отказалась от своих богов.

— И тем прогневила их! Если хочешь жить, исполни их волю.

Растерянная и ошеломлённая, я беспомощно посмотрела на Фиена.

— Ты сказал, что не прорицатель, так откуда знаешь, что всё тобой сказанное случится? — обратился он к друиду.

— Вот теперь ты задаёшь правильные вопросы, господин. Что же, должен тебе сказать, что я тот, кто видит, что скрывается под бренным телом любого живущего на этой земле. Я тот, кто читает души и мысли, если их обладатель… — друид посмотрел на меня, — не противится. Я вижу истину.

— Тогда ты должен знать, кто я есть, — усмехнулся вожак. Эта циничная улыбка была приглашением заглянуть внутрь его сути.

Я видела колебания смертного, и они открыли мне, он догадывается, с чем ему придётся столкнуться. Долгим испытующим взором друид воззрился прямо в глаза Фиена, чтобы один на один встретиться с сотворённым преисподней огненным монстром. Он узрел ту ужасающую, иступлённую силу, сосредоточенную в дьявольском охотнике на души, узрел абсолютное зло во всей его первозданности, и лицо человека исказилось неподдельным ужасом и мучениями. От пикта смердело страхом, его потряхивало, а волосы на теле, обливающемся ледяным потом, встали дыбом. Широко открыв рот, он попытался кричать, но крик его не разнёсся над заснеженным лесом, не встревожил отчаянными нотами лесных обитателей, ибо воздух стал ему недоступен. Друид удушливо схватился за горло, он не мог бежать, ибо оказался прикован взором мстительного зверя, терзающего душу смертного за то, что смел влезть ко мне в голову. Пытку эту человек не в силах разрушить.

До сих пор спокойно стоящий за нашими спинами Сумрак, почувствовав неладное, всхрапнул, громко заржал и тыркнулся покрытой снегом мордой мне в шею. Я притронулась к руке Фиена и крепко сжала её:

— Любимый, прошу тебя… Ты убьёшь его, Фиен!

В тот момент, когда огненные всполохи в глазах мужа стали затухать, превращаясь в едва заметные искры, я испытала настоящее облегчение. Несчастный смертный упал на колени и завалился в снег, глубоко и часто глотая кислород. Я опустилась к нему, неловко поддерживая голову, заглянула в глаза:

— Как ты? Живой?

Он кивнул и тут же отчаянно закашлялся.

— Эй, друид, не смей помирать! — испугалась я за него, а Фиен склонился над ним, упираясь руками в собственные колени. Человек посмотрел в лицо вожака, избегая глаз, и прохрипел:

— Ты не уйдёшь?

— Нет, — без тени улыбки покачал головой Мактавеш.

— Иного ответа я не ждал…

Смертный закрыл глаза, складки на лбу его резко обозначились. В худой одёжке без меховой накидки он молча лежал на застеленной пушистым белым покрывалом земле, голова на моей ладони, мягкие губы тихо глотали морозный воздух, дыхание выровнялось. Казалось, он заснул, когда минуты бежали за минутами…

Неожиданно он открыл глаза и спокойно поднялся. Вслед за ним поднялась я. Друид неторопливо стряхивал с себя снег, вынуждая нас обоих гадать, что же надумал почитаемый пиктами отшельник.

— Ты — вместилище тьмы, а она… — он указал на меня пальцем, — для тебя она свет. Вместе вы создаёте равновесие. Если она погибнет, твоя тьма поглотит всех нас. Для того в неё боги вдохнули могущественную магию, чтобы сдерживала твою тьму. Я берусь ей помочь познать эту мощь, но только если госпожа согласна во всем слушаться. Время её кончается.

— По рукам! — кивнула я, не раздумывая.

— Тогда, вождь, отсюда наши дороги расходятся. Возвращайся к себе в Данноттар, а женщину оставь тут.

— Как так «оставь»? — лицо потрясённого вожака потемнело от злости, — Да ты насмехаешься, пикт?!

— Я не шутки с тобой шучу, господин! — друид повысил голос. — Хочешь видеть жену живой, уходи и оставь нас. Твоё присутствие будет помехой. Сейчас она должна думать о себе. Как придёт срок, сама вернётся к тебе.

Пришлось признать, что друид прав. Когда Фиен рядом, всё, что чувствовала и мыслила, всё, что происходило со мной и во мне, я пропускала не только через призму собственного восприятия, но и его тоже. Мне стало важно мнение мужа, его вкус, точка зрения, его ощущения и даже оценка. Я не заметила, как стала нуждаться в его заботе, пусть она, порой чрезмерная, и бесила меня. Втайне я до одури обожала, когда он говорил «моя», и даже сказанное им только для меня одной «детка», когда-то воспринимаемое в штыки, теперь звучало самым ласковым урчанием грозного хищника. Это глупо, я знаю, но иногда я намеренно провоцировала его на скандал, лишь бы урвать свой кусище его внимания. Лишь бы остаться наедине, и чтобы все-все о нас забыли. Во мне окрепла уверенность, что бы со мной ни случилось, во что бы я не вляпалась, в какой бы переплёт не попала, он придёт и непременно спасёт, всё исправит, а потом… О «потом» лучше не думать, иначе жар в моём теле в этом глухом лесу растопит весь снег.