Страж (СИ) - Татар Анастасия. Страница 43

— По себе судишь, солнышко? — зачесался у меня язык. — И тебя не учили, что невежливо тыкать в людей пальцем? Его и сломать могут…

Никто из них не имеет ни малейшего права приуменьшать или оскорблять ни меня, ни эту змею подколодную, ни кого-либо еще в этом мире. Я не особо набожная, и не стану подставлять правую щеку, если меня ударят в левую. Просто сломаю человеку руку… в качестве чистой самозащиты. Самоуверенности, конечно, не занимать. Но сам в себя не поверишь — никто не поверит, и так со всем. Так что… для начала, можно швырнуть ими в посуду или сломать кому-нибудь тазик на голове. Вижу за прилавком уже подготовленную воду для мытья полов. Или вылить ведро ледяной воды, чтобы остудить… да! Это мне нравится больше. И так, у нас есть три центра притяжения и…

— Ризер и Оггар!

Вдруг я зашлась кашлем, как бабушка-туберкулезник, чувствуя, что не могу нормально вдохнуть, и тогда накатила волна слабости. Ой дурно мне… тело как будто из резины, совсем не слушается. Вспышка! Резкое движение со стороны, блеск, кажется, ножа, и меня тянет вперед за волосы. Ауч! Мы с Цэрлиной стукнулись головами, почти падая, пока на моих глазах не случилось непоправимое.

Все поплыло. Раз! И смесь светло-русых змеиных и моих темных волос в руке у одной из проклятых девок. Вот с… меня накрыла волна обиды при виде склонившегося надо мной куратора и какой-то бабы с темным каре. Мои волосы… он опустошил мой МП… мне отрезали прядь волос… всего прядь, но моих — МОИХ‼! — волос…

Пока тьма стекалась в центр моего поля зрения, я думала, что убью их. Убью всех их к чертям собачьим. И смертельно обижусь на Ранзеса. Не-е-ет… не так… я не буду никого убивать, — повернула голову в сторону и встретилась с таким же взбешенным взглядом валяющейся рядом Цэрлины. Мы отомстим им. Втройне. Я сделаю их лысыми. Мы сделаем их лысыми. Лысыми, как кошек-сфинксов.

15

Пришла в себя быстро. Просто закрыла глаза в столовке и открыла их уже в комнате куратора, ощутив, как в нос ударило мощное средство от любой сложности гайморита — стандартный нашатырь. По ощущениям это как моргнуть или задремать на минут пять. Плохие новости: я ничего не забыла и ничего не простила, потому что за эти «пять минут» мне успел присниться кошмарный, страшный и ужасный сон. Проще говоря, перед глазами так и стояла отрезанная прядь волос. Моя и змеи.

Я одичала. Иначе этот прыжок с переворотом и попытки вдавить даром в кровать намного более сильного и крупного мужика не назовешь. Бутылочка нашатыря сделала кульбит и разлилась, но, слава богу, не на кровать. Стоя на четвереньках над куратором, я нервно перебирала волосы, тыкая ему чуть не в лицо обрезанной прядью. А ведь они всего три месяца назад так замечательно отросли! Три месяца назад!

— Ты! Зачем ты меня подавил, скотина? Как ты мог вообще? Мои волосы… мои бедные волосы…

Ранзес смотрел на меня почему-то очумело, раскрыв рот и подозрительно не шевелясь. Странно, что от меня такого не ожидали… это же мои волосы! Покажите мне девушку, которая не убьет за свой внешний вид! Даже если это не смертельно! А тем более ту, которая спокойно даст себя подавлять!

В голове зрел хитрый план. И я даже знаю, кто мне поможет. Схватив куратора за ворот, я продолжила нападать. Сам виноват.

— Предатель ты, вот кто! Ну-ка скажи мне: в каких комнатах те три кобылицы, которые резко деградируют в общипанных куриц, как только я наведаюсь к ним в гости? Зря… ой, зря они это сделали… и ты тоже! Так бы просто тазик с водой на них опрокинула, а сейчас… да чего ты молчишь?!

— Кхе-кхе, — раздалось женское со стороны.

Я оторопела и так и зависла с раскрытым ртом, уставившись на симпатичную молодую девушку с короткими волосами. Та-а-ак… форма десницы на ней сидит хорошо. Очень хорошо… худенькая, но видно, что если приложит, то в землю врастешь, не меньше. Но — но! — я не поняла… это что за баба? Это что за баба, я вас спрашиваю? И что она забыла в комнате моего куратора?

— Эспер, — я даже не сразу поняла, что обратились ко мне. Не люблю это «имя». — Это десница Тавинн. Василиса, это одна из моих подопечных — Эсперанта Ризер.

Василиса! Я прыткой рысью соскочила с мужчины, неуклюже и вполне в своем репертуаре грохнувшись с кровати. Мне кажется, или я слышала женские смешки? Господи… она мне испортит все… Василиса вообще знает о нас, то есть о нарастающем заговоре, или она в паре со всеми сильными мира сего в танке? В любом случае, мне не нравится, признаю, наличие в этой комнате еще одной весьма привлекательной и ухоженной девушки. Ладно, вру. Меня это попросту бесит, и признавать это сейчас очень не хочется.

Я поднималась на ноги так, как обычно это делают люди, поскользнувшись в ванной. Хватаясь руками за все вокруг, чтобы подняться, я стала тем, что часто называют «цунами прошлось». Мой приход не пережил карниз, раздался страшный грохот, а потом мне стало очень стыдно. Так-с… что там отвалилось?

— Интересные у тебя отношения с подопечными, — таки смеется Василиса. — Рада познакомиться, Эспер. Мне о тебе много рассказывали.

Я едва подавила «мне тоже», пытаясь приделать даром карниз обратно. Это все сопровождалось фейспалмом куратора и моим виноватым лицом под названием «ой, а шо это я натворил, а я не специально, а оно так и было». Мельком глянув на свое отражение в зеркале шкафа, я еще и губу закусила. Да… ученицы себя так не ведут. Или ведут? Может, я вообще божий одуванчик, а эта кобылина каждую вторую студентку в это холостяцкое логово таскает?

Тут меня впервые за все время посетила одна не очень приятная мысль. А что если вовсе и не холостяцкое? Если у Ранзеса кто-то есть? А я тут уже о суровой бытовухе думаю и на кровать претендую? Потому что когда разлился на пол нашатырь, в сознании вспыхнула одна страшная мысль. Страшная и ужасная. «Слава богу, что не на кровать, а то мне там еще спать».

Я перекрестилась, карниз упал. Попыталась приделать его снова обратно, удерживая все тем же даром и пытаясь не отвлекаться. Хочется срочно отсюда бежать и не взирать на двух разнополых десниц приблизительного одного возраста и взглядов.

Ураган мыслей бросил первую попавшуюся, не очень радужную и прекрасную. «Жаба давит», — подумала я. Да меня?! Да жаба?! Тю! Карниз снова упал после трех импровизированных плевков через левое плечо. Карниз деревянный? Супер! Постучать по нему! Три раза. Бог любит троицу. А я люблю двоих, и кажется, не совсем одинаково.

— Эспер, милая, давай я тебе подскажу, где те «три кобылицы» живут, и ты оставишь меня со своим куратором? Второй этаж, все в одной комнате. Восьмой, — скрестив руки на груди и поджав губы, как бы подавляя улыбку, огорошила меня Василиса.

Я прифигела. Это что еще за «милая», как будто я какая-то влюбленная малолетка надоедливая?! И тон… ах ты ж! Спасибо, конечно, что выдали расположение вражеского лагеря, но я это не забуду. Пытаясь улыбаться правдоподобно, я зло приложила карниз обратно, чуть не бегом передвигаясь к двери и стараясь не смотреть ни на куратора, ни на Василису. Бесит она меня.

— Спасибо за помощь, — кивнула я, напоследок специально обваливая карниз, да погромче, при том аккуратно закрывая дверь. Если что, не докажут. Пусть только попробуют. Мышь, загнанная в угол, опаснее всего, чтоб вы знали.

Не стуча, не выжидая часами под дверью, я влетела сразу в первую комнату слева. На моем этаже. Картина, которую я увидела, была очень занимательной. Цэрлина стояла в сумраке у окна, мрачно точа нож, и когда я вошла, чуть с расстояния хладнокровно не убила.

На лице расцвела злобная улыбка.

— Хочешь отомстить? — предложила, захлопнув дверь.

Повисла минутная пауза.

— Хочу, — оскалилась змея.

Так начинается настоящая дружба. Ладно, шучу. Так идут на сделку маньяки, деля территорию и решая, какой день общий и кто чем будет орудовать. Меня совесть есть не будет, сами напросились. Но то, что Цэрлина так легко согласилась, равнялось тому, чтобы маньяк маньяка в собственной жертве узнал. И это после всего, что между нами произошло? «Не верю!» — отозвался мой внутренний Станиславский.