Колодец странствий (СИ) - Дук Павел. Страница 11

— Я люблю тебя, милая сестренка, — сказал он. — Никогда так больше не делай.

— Чего? — спросила она тихо.

— Не убегай в лес одна, — ответил он с улыбкой. — Бери меня с собой.

Джиллиан долго смотрела на брата. Он наклонил голову вперед, волосы упали на лоб Малкольма. Джиллиан вздрогнула, в уголках ее глаз появились слезы.

— Это был ты? — спросила она. — Я не знаю как, но это был ты.

— О чем ты? — не понял он.

— Тот медведь, что спас меня. Это был ты?

— Мне снилась ты, когда была в лесу, — начал Малкольм, но тут же замолчал.

Слезы покатились по щекам Джиллиан, она обняла брата, от неожиданности он выронил сумки. Она быстро зашептала, как будто боялась, что их подслушают и сочтут ее сумасшедшей.

— Я знала, что это был ты. Я видела глаза медведя.

Она отстранила от себя Малкольма, заглянула ему в глаза и снова обняла.

— Это был ты. Ты пришел меня спасти. Не знаю как, но ты это сделал. Когда медведь умирал, я так боялась, что больше не увижу тебя. Я не хотела бросать косматого гиганта, даже когда поняла, что он мертв. Но ты здесь, ты живой.

— Я всегда приду на помощь, где бы ты ни была. Ведь я твой брат.

Малкольм посмотрел на полуоткрытую дверь их дома, за которой стоял отец. Он встретился взглядом с сыном. Мальчик отвел взгляд. Джеймс прикрыл дверь, его шаги стали удаляться.

— Идем в дом, я голоден, как зверь, — проговорил Малкольм с улыбкой.

Он поднял сумки и открыл дверь плечом.

— Страж…, — проговорила Джиллиан и вошла в дом. — Страж леса.

Глава 3. Шаг в неизвестность

Происшествие на далеком лесном озере, подобно урагану, ворвалось в жизнь Стоунов. Оно разорвало тонкие нити, которые связывали Малкольма и его приемную мать. Этот ураган заставил звенеть и рваться канаты, которые связывали долгие годы Джеймса и Оливию Стоун. В воздухе висел душный туман страха и не способности понять друг друга.

Джеймс предложил единственный вариант, который устроил его жену. Малкольм отправляется в частную школу, подальше от Джиллиан, подальше от семьи. Оливию не волновало, как это повлияет на детей. Безопасность и здоровье дочери, её родной дочери, она ставила выше всякой психологической чуши.

Детям объяснять ничего не стали.

Одним пасмурным субботним вечером, в конце лета, Джеймс сказал сыну, что теперь он будет учиться в частной школе. Малкольм не задавал вопросов. Мистер Стоун, в душе, благодарил сына за это.

— Поверь, тебе понравится, — сказал Джеймс. — Пора прикоснуться к «взрослой» жизни.

Малкольм качнул головой в знак согласия.

Его «взрослая» жизнь началась осенью этого же года. Мальчику казалось, что ничего не изменилось. На выходные он приезжал домой. Да, он реже виделся с семьей, но недельная разлука окрашивала их воскресные встречи в новые, особые краски. Оливия все сильнее отдалялась от Малкольма.

Новую «взрослую» жизнь Малкольм принял с восторгом.

Если бы годы спустя Малкольма спросили, что он помнил о коротких школьных годах, он бы ответил: «Соревнования и любовь». Эти воспоминания всплывают в памяти вспышками. Они заставляют вновь пережить важные моменты. Кожа покрывается мурашками, мышцы напрягаются, губы пересыхают, вспоминается все, вплоть до запахов. Эти воспоминания вдруг приходят во сне. Они самые яркие, самые важные. В них радость победы, горечь потерь и первая Любовь. Та, о которой говорят с большой буквы или молчат, храня в сердце как реликвию её маленькие осколки.

Её звали Дебора Маклин.

В первый раз Малкольм увидел ее на стадионе школы. Он остановился на беговой дорожке, наблюдая, как она натягивает тетиву. Он не мог оторвать взгляд от юной богини с луком.

Она красовалась в легких спортивных шортах и жилетке белого цвета с эмблемой школы. Ее изящную фигурку опоясывал белый ремень, на котором висел колчан с восемью стрелами. Волосы соломенного цвета она собрала в жесткий пучок на затылке, но одна прядка около уха выбилась и развивалась на ветру. Она поправляла ее, целилась и отправляла стрелу в полет. Делала она это без тени напряжения, легко, как будто развлекалась, а не готовилась к соревнованиям. Опустошив колчан, она опустила лук и посмотрела на Малкольма. Ее глаза цвета грозового неба, сверкнули. Она улыбнулась и пошла к тренеру, который делал пометки в блокноте. Малкольм тоже улыбнулся, но она уже отвернулась. Он побежал дальше.

Это случилось в конце недели. Впереди ждал длинный уик-энд.

Вечером, сидя на кухне с отцом, Малкольм наверное первый раз в жизни, спросил у него совет. Конечно, Джеймс и до этого много чему учил сына, и по-родительски советовал. Но обычно он это делал наставительным тоном.

Оливия и Джиллиан уже спали. Мужчины же развлекались приготовлением фруктовых коктейлей и изучением кулинарных рецептов. На столе лежало несколько поваренных книг и ноутбук. Сайт по домоводству учил незадачливых кулинаров, как делать заливное мясо. Приближался день рождения Оливии. Малкольм с отцом хотели удивить своих женщин и гостей чем-то особенным.

— Папа, а ты когда-нибудь с женщинами знакомился? — спросил Малкольм, изучая семена зиры.

Он положил их на ладонь и растер. Потом понюхал.

— Странный вопрос, сын. Ты и твоя сестра являются подтверждением этого, — усмехнулся отец.

Он листал очередную книгу рецептов и делал пометки в ноутбуке.

— Мясо будем делать?

— Конечно, — ответил Малкольм. — Я не так спросил. Как ты познакомился с мамой?

Джеймс отложил книгу, прикрыл ноутбук и озадачено посмотрел на сына. Мальчик рассыпал по столу красный перец. Он задумчиво водил пальцем по красному душистому ковру, рисуя овал лица и растрепанные на ветру волосы.

— Тебе кто-то нравится?

— Да.

— В школе? В твоем классе?

— Нет. А это важно?

— Наверно, нет, — усмехнулся Джеймс.

— И что мне делать?

— Ты Стоун. Проблема-то в чем?

— Я боюсь к ней подойти.

— Я уверен, она не кусается, — ответил отец и хохотнул.

— Посоветуй, что мне делать? — буркнул Малкольм.

Джеймс встал из-за стола и подошел к стене, на которой висели японские ножи — его гордость. Он снял один из них и покрутил в руках.

— Видишь этот нож?

— Да, — ответил Малкольм.

— Женщина прекрасна в своей гениальной простоте и опасна в своей коварной непредсказуемости, как этот нож, — он помолчал и добавил. — Но в умелых руках, например, опытного шеф-повара, нож способен творить чудеса, радующие глаз и желудок.

— Ты вот сейчас чего мне хотел сказать?

Малкольм ошарашенно смотрел на отца. Тот задумался.

— Извини сынок. Так, что ты у меня хотел узнать?

— Как мне с девочкой познакомиться?

— Ну, так я и начал тебе это рассказывать. Для того, чтобы сварить суп, ты берешь нож и нарезаешь овощи, мясо. Затем кипятишь воду и засыпаешь нарезанное туда, добавляешь приправы и через некоторое время получаешь прекрасный суп.

— И что?

— Ты можешь не брать нож, чтобы не порезаться. И тогда у тебя не будет супа.

— Я могу все свалить в кипяток. Варить придется дольше, но суп будет, — сказал Малкольм.

— Ну вот, концепцию ты уловил, — сказал отец. — То есть тебе нужен результат?

— Да.

— Найди путь для его достижения.

— Но я боюсь, — сказал Малкольм. — Что мне делать со страхом?

— Это, пожалуй, единственный и самый страшный грех людей.

— Без философии можно?

— А как же нам, докторам, без нее родимой, — Джеймс улыбнулся.

Он повесил нож на место и вернулся к столу, за которым сидел Малкольм.

— Тогда слушай историю нашего с мамой знакомства, — сказал мистер Стоун: